что был поменьше. Внутри оказались упакованные виниловые пластинки и аудиокассеты.
– Битлз? – изумленно пробормотал я. – Модерн Токинг?!
Черт возьми, а…
Напоследок решил заглянуть еще и в третью коробку – она оказалась доверху забита заграничной косметикой. Какие-то баночки, пузырьки, бутылки…
У здания стоял старый ПАЗ и пара «Копеек», – а вот и транспорт, чтобы свезти добро в место хранения.
Я, сам того не желая, стал свидетелем того, как заграничная «фарца» ввозилась в город. Только корабль, скорее всего, советский, а поляки тут просто как сопровождающие товар лица. И это не было чем-то из ряда вон выходящим. Это в шестидесятых и семидесятых спекулянты шифровались как натуральные шпионы… Достаточно вспомнить, как в фильме «Иван Васильевич меняет профессию» Шурик искал нужные транзисторы… А это был как раз семьдесят третий год. К концу восьмидесятых фарцовщики настолько осмелели, что вели бизнес уже чуть ли не в открытую.
Через пару минут, тем же путем, каким и пришел, я покинул порт разочарованным. Честно говоря, надеялся наткнуться на что-то интересное, а тут всего лишь мелочевка, не заслуживающая внимания.
Через двадцать минут я вернулся домой.
Плюхнувшись на диван, я неожиданно вспомнил про свое письмо, ради которого вчера мне пришлось так рисковать… Я хотел его уничтожить, но так и не сделал этого. Осмотрел все.
Его нигде не было! Я прекрасно помню, что когда Настя отдала его мне, я сложил его пополам и сунул во внутренний карман толстовки. Причем, после стычки с Андреем оно по-прежнему было внутри. Однако сейчас, прощупав всю свою одежду, я его не нашел. Да что за ерунда?
Взять его мог только Петров, утеря однозначно исключена. Но зачем ему это? Я же и так все ему рассказал…
– Ой, не понял я тебя, Андрюха… – задумчиво пробормотал я, глядя в стену. – Совсем не понял!
Глава 3. Неясные моменты
В глубокой задумчивости я снова покинул дом, вышел на крыльцо.
Раз за разом прокручивал в голове произошедшее и, честно говоря, не мог прийти к окончательному решению. А что, если я ошибаюсь, и Андрюха тут вообще ни при чем?
Но тогда кто?
Снова уселся на тот же самый табурет, что стоял с краю от входа. Была глубокая ночь, но спать мне не хотелось совершенно. Я оценивал риски…
Скорее всего, у Петрова возникло ко мне некоторое недоверие. И это понятно – он ведь следак, причем прожженный. У него недоверие в крови. Одной только фразы, что я такой же, как и он, попаданец, может быть и достаточно. Этот момент мы перетерли. А вот тот факт, что мои намерения благие, и я действительно хочу предотвратить аварию, скорее всего, насторожили его. Но зачем брать письмо?
Его мотивы мне неизвестны, а вот какие могут быть последствия… Что в этом письме – известно только мне одному. Я написал его давно, но так никуда не отправил. Это, была своего рода страховка, в которой сейчас не было никакой необходимости. Даже наоборот,
