мне обязательно нужно переговорить с вашим начальством, чтобы вы занялись своими прямыми обязанностями и навели порядок на этаже, где произошло убийство?
Пожилой охранник, словно очнувшись ото сна, вдруг ожил и развил бурную деятельность, невольно напомнив Льву Ивановичу персонаж из рассказа Чехова об унтере Пришибееве. Все вокруг вдруг заколыхалось и ожило. Началось движение. Одни жильцы с этажа быстро, но при этом постоянно оглядываясь на Гурова и Крячко, стали расходиться по своим номерам. Вторая партия постояльцев, тех, что жили на других этажах, парами нехотя отходили к лестнице и лифту, и тоже все время оглядывались, словно в ожидании, что сыщики вдруг передумают и, остановив их, начнут опрашивать всех разом.
Гуров снова покачал головой. С одной стороны, он понимал всех этих людей – они переживали в некотором роде шок от случившегося, ведь убили их соратника по перу, председателя конкурсной комиссии и заслуженного члена Союза писателей. Но в то же время он терпеть не мог, когда люди просто из любопытства вертелись у него под ногами. Наблюдая за тем, как рассасывается толпа, он одновременно анализировал то, что услышал от Миры.
– Инга, – пробормотал он имя, которое упомянул, по словам горничной, черноволосый скандалист. И ему припомнилось, что он уже слышал сегодня это имя.
«Ах, да! Инга Корсун, – вспомнил он. – Ее упоминала Ольга, когда рассказывала о том, кого они встретили вчера вечером, возвращаясь в номер после прогулки».
Гуров записал это имя себе в маленький блокнот, который по старой привычке, вместе с авторучкой, всегда носил с собой в кармане не только на работе, но и когда просто выходил из дома. Кто знает, как повернется жизнь, и не понадобится ли записать что-то важное. Хотя на память Лев Иванович пока еще не жаловался, но считал, что лучше уж подстраховаться, чем в самый нужный момент не иметь возможности записать что-то важное и нужное.
«Надо будет побеседовать с ней и с ее защитником-крикуном, – размышлял он. – Наверняка это именно тот самый писатель, с которым у Кирьянова, по словам Ольги, были напряженные отношения, и приходил скандалить к нему в номер».
– О чем задумался?
Вопрос подошедшего к нему Станислава Крячко вывел Льва Ивановича из задумчивости.
– Да так… Ты лучше расскажи, что тебе удалось узнать от уважаемой Екатерины Васильевны? – ответил Гуров вопросом на вопрос. Не то чтобы ему не хотелось отвечать Станиславу, просто Гурову было важно сейчас узнать показания Родниной.
– Сегодня она вступила на смену как обычно – в семь утра, а поэтому узнала о происшествии, только когда пришла на работу, – стал рассказывать Станислав. – Смена сегодня у нее суточная, как и у обычной горничной – дежурной по этажу. Но она, как старшая, обязана приходить на работу каждый день не в свою смену – с восьми вечера до восьми вечера следующего дня, – а еще и по утрам. В тот день, когда у нее случается выходной, она уходит
