у нас еще три месяца. За это время он научился у родителей кое-каким уловкам и тоже пару раз своровал со стола еду. Правда ему досталась обглоданная тёткой кость и кожурка от ливерной колбасы. Полосатик оказался достойным отпрыском своих родителей. Вскоре на «дело» они ходили уже всей семьёй. Котёнок без труда забирался со средней полки на верхнюю, где лежали основные «ценности». Но однажды произошел прокол. Взрослые кошки, услышав шаги, бросились в рассыпную, дверь захлопнулась и, котейка остался один в холодильнике. Там он просидел довольно долго и был рад даже тому, что его обнаружила грозная тётка. Когда Нинушка увидела котёнка в холодильнике, её терпение лопнуло, и она решила сама пристроить вороватых жильцов в хорошие руки.
Однажды придя домой, мы не обнаружили дома ни одной кошки. Мы подумали, что они опять чего-нибудь утащили, и теперь отсиживаются на чердаке. Но прошло двое суток, а поесть никто из них не приходил. Мы насторожились: тётка была веселая и продукты со стола не убирала – колбаса лежала на столе в свободном доступе. Зная Нинушкин обидчивый характер, мама начала выяснять про кошек издалека.
Тёть Нин, а чего ж ты колбасу-то не убираешь? – спросила мама.
А, чего ж её убирать-то? – вопросом на вопрос ответила тётка.
Так ведь коты утащат, а ты будешь потом ругаться! – изобразила возмущение мама.
Да никто уже ничего не утащит. Нету больше кошек! – торжественно заявила тётя Нина.
Ты что же утопила их? – ахнула мама.
Что я живодерка, что ли! – обиженно воскликнула тётка. И объяснила, что ходила она по окрестным дворам и спрашивала, не потерялась ли у кого сиамская кошечка? И нашла-таки хозяев. Те признали в Тихонской жене свою любимую Муську и забрали её, а тетке даже двести рублей дали вознаграждения.
А кота с котёнком куда дела? – спросил Иван.
Котёнка отдала на Московском рынке женщине-«коробочнице», чтобы пристроила, ещё пятьдесят рублей ей заплатила, – сердито ответила Нинушка, давая понять, что не о чем тут расспрашивать. Но мы не отставали.
Куда дела Тихона? – спрашивали мы.
Куда надо! – отмахивалась тётка и молчала как партизан.
Но мы видимо сильно её допекли, и она раздраженно сказала:
Подарила я вашего котика! Кому? Не знаю. Кому надо, тот возьмёт!
Оказалось, что тётка просто подбросила кота открытый подъезд одного из домов. Мы стали искать Тихона. Обошли все окрестные дома, облазили все открытые подъезды и подвалы. Тётка молчала «как в рот воды набрала» и не сознавалась, в какой дом «подарила» Тишку. А может уже не помнила, в восемьдесят два года, память-то не особо крепкая. Прошло два месяца, мы стали немного привыкать к тишине и нетронутой колбасе. Отец принес от знакомых суперклей, на который мы, наконец, переловили все мышиное семейство.
Однажды холодным ноябрьским утром, мы услышали под окнами громкое мяуканье и фырчание.
Опять коты
