очень хочу в это верить, но на сердце все равно как будто завеса тревоги. Все очень быстро. Все неожиданно. И не мы задаем правила игры. А, может, это действительно боги играют нами? Какой ход сделаем мы? А какой – наши противники?
– Я боюсь, – в который раз я признаюсь Керни, потому что только ему мне не страшно в этом признаться. – Но я доверяю тебе. Ты обещаешь, что мы справимся. Значит, это так.
Он нежно касается моих губ своими, гладит по волосам и прижимает к себе, позволяя снова вдохнуть его неповторимый запах тепла и уверенности.
Всеми силами хочу продлить этот момент, но понимаю, что время работает против нас.
Керни помогает забраться в карету, сам захлопывает дверцу и подает знак Лисе. Слышу щелчок поводьев, и мы, слегка дернувшись, отправляемся в путь.
На душе так тоскливо, что аж плакать хочется. Кажется, вот-вот сорвусь, распахну дверь и кинусь обратно.
Нельзя. Я могу тогда вообще не уехать.
Сжимаю пальцами юбку и закусываю губу. Дыхание сбивается от волнения, а сердце колотится быстро-быстро.
– Эйра, – на мою кисть ложится нежная ладонь Айлин. – Не знаю, веришь ли ты, но боги никогда не ошибаются. И если все случилось так, а Рэгвальд не вмешался, то все будет хорошо.
Выдавливаю из себя грустную улыбку. Хорошо бывает по-разному. Может быть хорошо для нас с Керни. Может быть хорошо для всего мира, учитывая, что здесь замешан Проклятый бог. И эти два “хорошо” могут быть взаимоисключающими. Увы.
Но не только это терзает меня.
– Я переживаю за Мару, – признаюсь я Айлин – Я понятия не имею, оставили они ее в живых, или она где-то там, на пепелище. Меня убивает мысль, что я могла не успеть ее спасти. А если они и жива, что ей сделали?
Айлин откидывается на спинку, какое-то время смотрит в окно, а потом говорит:
– Если честно, Эйра, я ни в чем не уверена. Но мне кажется, что она – это единственное с помощью чего они могут влиять на тебя. Особенно когда Керни нет рядом. Поэтому пока ты им нужна, а я больше, чем уверена, что теперь они знают, кто ты, Мару будет в безопасности. Наша задача – быть подальше от них.
Эти слова зарождают в моей душе призрачную надежду.
Айлин отвлекает меня рассказами о своем сыне, о том, как он подружился с сыном Ника, о том, как они вместе хулиганят. Потом описывает свою первую встречу с Диким и то, как с людьми Керни создали специальные обсервации для них.
Но при этом упоминает, что Дикие тоже бывают разные. Что есть те, кто раскаивается в содеянном и пошел на какое-то преступление только из нужды. А есть такие, что ничего не осознали. Для них Керни создал резервации в Окраинных степях, где за ними присматривают.
Через пару часов мы устаем обе от разговоров и, под мерное покачивание и поскрипывание кареты, начинаем дремать. Из-за припекающего солнца и духоты он получается вязкий, тягучий и тяжелый. Как будто я провалилась в болото и никак не могу из него вылезти. В нем мелькают какие-то тени, голоса, я словно пытаюсь бежать, но меня утягивает на дно.
