заключается в его давнишних амурных похождениях, либо в сокрытом от правосудия тяжком преступлении, ну или еще в какой-нибудь никому не интересной чепухе. И, честно говоря, у Иваницкого не было ни малейшего желания выслушивать подобные тайны, хотя ему, конечно, очень льстило высокое доверие дядюшки. Но последние слова Захария Михайловича до крайности заинтересовали племянника. Неужели и правда речь идет о каком-то действительно необычном и загадочном приключении? И при чем здесь какой-то старый долг? С кем до сих пор не сумел расплатиться его богатый дядя?
– А насчет меня Вы не боитесь, что и я Вас душевнобольным посчитаю? – осторожно спросил Костя.
– Нет, – решительно ответил Захарий Михайлович, – не боюсь! Ты человек современный и, в отличие от нас с Иваном Матвеевичем, ни в черта, ни в Бога не веришь. Да и молод ты, у тебя еще вся жизнь впереди. Придет время, и раскроешь мою тайну.
Племянник задумался над последними, не совсем понятными ему словами дядюшки, а Цибульский поднял лежащий рядом с ним на диване серебряный колокольчик и позвонил. Через мгновение на пороге парадной появился вышколенный камердинер во фраке, выправке которого мог позавидовать любой кадровый офицер, и почтительно наклонил голову.
– Тихон Иванович, накрой у меня в кабинете на двоих, – приказал Захарий Михайлович.
Камердинер исчез, бесшумно притворив за собой дверь.
– Время к двенадцати, давай-ка пообедаем. А я пока подумаю, с чего мне начать… – сказал Цибульский, – с Веселого прииска? Или с пещеры Ташкулах? С Шира-Куль? Хотя нет, Константин Иванович, начну ка я, пожалуй, с самого начала, и расскажу тебе всю историю своей жизни целиком, хоть и времени она займет немало. Но так, я думаю, будет правильнее…
Глава 2. Канцелярская крыса
Дядя, тяжело ступая, с помощью племянника перешел из парадной комнаты в небольшой, но очень уютный кабинет, окна которого выходили во внутренний двор особняка. А там их ждал уставленный яствами стол и вытянувшийся в струнку Тихон Иванович.
Цибульский всегда славился в Томске своим хлебосольством. Каждый день к двенадцати часам он распоряжался накрыть в гостиной обед. Ведь и в праздничные, и в будние дни его обязательно кто-нибудь, да посещал – местный чиновник, священник из епархии, коллега-купец или заезжий путешественник. И любой пришедший прежде всего приглашался отобедать – не накормив гостя, хозяин не желал даже и слушать никаких разговоров о делах. Но последние два месяца сильно недомогающий Захарий Михайлович обедов не устраивал и посетителей почти не принимал, а на сегодня отменил и встречу с поверенным. Он наконец-то решился рассказать племяннику свою таинственную и фантастическую историю, которую уже больше тридцати лет держал в себе. После долгих раздумий Цибульский пришел к выводу, что он не найдет лучшего кандидата для посвящения в тайну, чем его единственный племянник, а заодно и будущий наследник. А чувствуя, как жизненные силы стремительно
