непонимающее лицо!
– Но ты сама… – начал он.
– Я сказала, что еще не думала об этой стороне нашего брака, и так оно и есть, но вполне понимаю, что ее не избежать, – усмехнулась Аллегра. – Не торопите меня, сэр. Меня еще ни разу не целовали.
– Это я исправлю, и немедленно, – пообещал герцог, коснувшись ее губ кончиками пальцев. Аллегра широко раскрыла глаза, но Куинтон уже обнаружил, что ее губы нежнее лепестков розы, и осторожно коснулся их своими губами. Она застенчиво ответила на поцелуй, и сладость ее рта ошеломила его, потрясла, вскружила голову.
– Очень мило, – шепнула она, тяжело дыша. – Вы хорошо целуетесь, милорд? Видите ли, это мой первый поцелуй, так что простите мое желание узнать, что думают об этом ваши прежние возлюбленные.
Герцога так и подмывало рассмеяться, но потрясение от ее чистосердечия оказалось сильнее.
– Ни одна из дам, которых я целовал, до сих пор не жаловалась, – выдавил он.
Аллегра вздохнула.
– На это у них ума хватило. Ни одна и слова бы не сказала, разве что вы были бы абсолютно ужасны. Женщины предпочитают мир и согласие. Зачем напрашиваться на скандал?
Герцог почувствовал себя уязвленным.
– Я совершенно уверен, – бросил он, – что лучше меня никто не целуется. С чего это вдруг вам пришло в голову спрашивать?
– О Господи, я задела ваше самолюбие, верно, милорд? Покорно прошу прощения.
Но играющая на ее губах улыбка противоречила извиняющемуся тону.
– Следует ли мне представить список дам, которых ты опросишь? – выпалил он, не в силах успокоиться. Это был ее первый поцелуй, по крайней мере так утверждала она сама. Ей следовало бы трепетать от волнения, вместо того чтобы требовать от него рекомендаций, удостоверяющих его искусство любовника.
Аллегра расслышала раздражение в его голосе, и теперь настал ее черед злиться.
– Мне просто любопытно, Куинтон, – объяснила она. – Меня учили, что любопытство – отнюдь не смертный грех и требует обязательного удовлетворения. Простите, если мой вопрос вас оскорбил. Если собираетесь на мне жениться, боюсь, вам придется к этому привыкнуть.
– Мне также придется привыкнуть к твоей прямоте, – мрачно буркнул он.
Но Аллегра весело рассмеялась:
– Господи, сэр, мы, кажется, уже поссорились, а ведь еще даже не женаты! Бьюсь об заклад, что между Сиреной и Оки царит идиллическое согласие.
– Они влюблены. Предаются сентиментальным мечтам и поют друг другу серенады, – с легким пренебрежением отозвался он.
– А мы равнодушны друг к другу, – кивнула Аллегра. Она не была уверена, что это ее не задевает, но тут же себя одернула. Любовь ведет к измене и горю. Уж лучше просто взаимная симпатия.
– Ты, случайно, не злопамятна по характеру? – осторожно спросил герцог, уже успокоившись. Верх взяло его природное добродушие.
– Бывает,
