за нее. Достаточно знать, что ты – лучший. И уйти насовсем.
– Почему?
– Чтобы остаться лучшим.
Йири серьезно смотрел на него.
– Ты правда так думаешь? Но ведь это значит – один. Только о себе… Или не иметь никого рядом?
– А никого по-настоящему рядом не будет. Лучшими восхищаются, их ценят, хотят держать при себе или, напротив, стоять возле них. И всё.
– Это неправильно. Но тебе проще жить… а кому умирать проще – не знаю.
Нечасто они так разговаривали. Каждый раз Йири казалось, что он начинает понимать, кем является Хиани на самом деле. Потом понимание уходило, а Хиани становился почти врагом. Медлительным, текучим, как темная бронза, ленивым – с беспощадно острым языком, не снисходящий даже до того, чтобы ужалить. Он был единственным, кто говорил неожиданное.
Йири знал, что летом комнаты украшали огромными алыми маками. Так же одевались в безрукавки – тэй, шелковые штаны и лаа-ни, как и в доме Отори, и в Саду Нэннэ. И не было различия в покрое, словно одного пола все Несущие тень. Одежды были различных оттенков меда, почти без вышивок – тонкие золотые плети растений и змейки ползли по горловине. Зато ткань стоила больше, чем половина одежды господина Отори.
Порою Йири казалось, что жить в крестьянской лачуге он бы теперь не смог. Ему давно не приходилось мерзнуть. Он привык, что вода для него будет горячей, как только он пожелает. О пище говорить просто не стоило – ее было вдоволь, причем лучшей, чем он когда-либо представлял, рассказывая сестренкам о сказочных пиршествах фей в золотых дворцах. В конце концов, ему просто было приятно смотреть на вещи, которые его окружали – они были необыкновенно изящны.
А по ночам ему теперь не снилось ничего. Или он снов не помнил. Дни были странными – прозрачная паутина, которая непонятно, есть или нет, и одновременно – вата, мешающая видеть и слышать.
Рисовал иногда – но мысли путались, и линии выходили неправильными. Он сплетал их, словно лозу или нити, не заполняя контуры цветом; цвет растекался по линиям, словно вода.
Он любил бывать в купальне один, хоть это далеко не всегда получалось. Вода успокаивала и нашептывала странные сказки; о себе обитатели Восточного крыла чаще всего заботились сами, и слуги появлялись только по зову. Он никогда их не звал. Нравилось смотреть, как сверкают капельки воды на коже – они казались росой, или звездами, живущими своей, чуждой людям жизнью.
Он привык к ароматам Восточного крыла – Благословенный любил легкие цветочные и фруктовые запахи, ненавязчивые и светлые.
Одна из девушек – соседка Йири – напротив, с ума сходила по запаху роз, и, несмотря на установленные порядки, всеми правдами и неправдами добыла у слуг флакончик розового масла; держала его в шкатулке возле кровати.
Йири порой удивлялся, как быстро такие же, как он приживаются на новом месте, и, оставаясь послушными, выбирают из отведенного им лишь приносящее радость. Он все еще чувствовал себя здесь чужим.
Свои обязанности
