Пастухи, и назвали их сами. Мычанием их прозвище выразить невозможно, и обычно коровы обозначают эту разновидность скотины тревожным подергиванием ушей, быки же – неистовым ревом.
В какой-то момент, слушая Пастуха, телки все же отвлеклись от дороги, а когда вновь обратили свое внимание на тракт, карнавальное стадо уже удалилось вперед и бесконечный поток разнохарактерных, не разукрашенных сущностей двигался из одной части свода в другую.
– Пастух, – спросила Джума, – а где носятся кони и кобылицы? Есть ли у них свой великий тракт? Я иногда слышу топот табуна лошадей – то в одной, то в другой стороне, и слух не обманывает меня, поскольку я часто слышала этот звук в проекционной иллюзии, на границе степей и гор…
– У лошадей, Джума, – ответил Пастух, – нет на плоскости конкретных дорог, но есть великие петли, похожие на восьмерки, которые пролегают в основном по ковыльным степям, отчасти захватывая поля и луга. Восьмерки эти пересекаются с кругами коров, а также с узкоколейками и тупиковыми ветками, которые вам еще предстоит увидеть, и табуны лошадей, топот которых ты иногда слышишь, Джума, выписывают по поверхности непредсказуемые, свободные петли, исходя из своего безумного, свободолюбивого лошадиного разума. Мы, Пастухи-погонщики, даже не приближаемся к табунам, говоря иллюзорно: затопчут, – и только следим за их передвижением по плоскости, не в силах упорядочить их безостановочный, сумасшедший бег.
– А мне, Пастух, почему-то кажется, что я вижу не один только тракт, а много дорог, которые расположены то ли одна над другой, то ли идут параллельно и даже пересекаются, – сказала Елена. – Но все это не отчетливо и как-то колеблется, дороги заползают одна на другую, стада ползут по этим дорогам, каждое – по своей, но с другой стороны я вижу единое стадо, которое, может быть, разделяется моим телячьим воображением…
– На самом-то деле, Елена, ты видишь более правильно, чем остальные: под трактом и понимается многообразие дорог, которое для простоты восприятия телкам первого круга открывается как единый, всеобщий тракт, с единым стадом, следующим по нему, иначе в неразвитых головах, не готовых воспринимать многообразие каждого элемента, составляющего реальный мир, возникнет зрительный хаос и молодые коровы вообще ничего не поймут… Твое же мышление в который раз опережает столбы, а воображение лишь дорисовывает картину.
– Но я, Пастух, сознаюсь, что в этом многообразии движения и вижу какой-то хаос: беспорядочное нагромождение дорог, стад и гуртов…
– Это и есть дефект твоего телячьего пока что воображения: дорисовывать хаос… На самом-то деле движение, которое ты наблюдаешь, заключает в себе строгий порядок, и управляет этим порядком Хозяин – великий Стрелочник, выражаясь проекционно, всех направлений и поворотов Божественной плоскости. Мы, Пастухи, лишь помогаем ему, погоняя стада.
– А почему, Пастух,
