на заброшенной, поросшей чахлой травой узкоколейной тупиковой дороге, и тьмой там горит единственный семафор – синий. Я подолгу смотрю, когда представляется такая возможность, на этот синий огонь и испытываю при виде него какое-то не пастуховское чувство, щемящее мой эфир… Маневры запрещены! – вот что означает этот синий огонь, и, надо сказать, я поражаюсь этой неповторимой, загадочной выдумке проекционных теней, которую я хотел бы видеть и здесь, но, к сожалению, изобретения мертворожденного мира проникают сюда лишь по высшей воле Создателя и желанию Намерения, которые, очевидно, ничего не знают про синий огонь. Единственное, что требуется на этих проекционных железных дорогах, – стрелочник, который разводит гурты, чтобы они не мешали друг другу. Правда, когда все зависит только от стрелочника, может случиться сбой… Так, например, Николай, еще до своего пастуховства, заполнив себя однажды опилочными напитками, перевел стрелки не в том направлении, и два пассажирских мертворожденных гурта на полном ходу столкнулись лоб в лоб, но этого не случилось бы, если бы стрелочнику помогали, как в Божественной плоскости, мы, Пастухи, подправляя движение…
– Наверное, это было ужасно… – сказала рыжая Сонька.
– Если бы это были сущностные быки и коровы – было бы не ужасно, но глупо и хлопотно, пришлось бы кричать и щелкать бичом, разводя столкнувшуюся скотину, которая упиралась бы, отстаивая свое право движения, а так – улетучились потусторонние тени, большая часть которых наверняка была бессущностным порождением тех же проекций, другая же, малая часть, возможно, имела неопределенные сущности, и вполне допустимо, что там было несколько призраков-отражений определенной скотины разных кругов, – такое обычно соотношение возникает при скоплении мертворожденных теней. Так что никакого ужаса не было, и с другой стороны, на проекционных железных дорогах и не нужны Пастухи – мало ли что происходит в иллюзии, не имеющее отношения к реальности.
– А разве, Пастух, есть тени бессущностные? – спросила Джума.
– Да, и таких большинство, но разговор об этих тенях еще впереди.
– А что после этого случая было с пастухом Николаем? – спросила Танька-красава.
– Пастух Николай нырнул в проекционное никуда – есть в иллюзорном мире такое понятие, отчасти соответствующее понятию реальному, – а потом появился из ниоткуда и стал пастухом. Одежду стрелочника он сохранил и однажды подарил ее мне… Вообще, все, что касается самого Николая, которого я упоминаю уже не впервые, то личность его достойна внимания только для вашего момента движения. Впереди и позади идущие двойники ничего не знают о нем, и мои имитации в вашем прошлом и будущем телкам о нем не сообщают.
– А разве у вас, Пастух, есть имитации? – спросила Елена.
– По существу, и я – имитация, то есть на каждом моменте движения телки общаются с имитациями, множество которых
