лицом она».А вот Онегин не для славы,
А для потехи и забавы
Знал дам «холодных, как зима,
Непостижимых для ума».
Давал Владимиру советы
Писать и оды, и куплеты,
И отойти от Ольги к той,
Кто жаждет «пищи роковой».
А я сквозь синие туманы
Зрел облик Лариной Татьяны
И благодарен, что творец
Дал в дар «чудесный образец».
Нет – не голый
«Картины Моне, как в стихах обороты,
Туманны, легки и настрой создают…»
Я, слушая, чувствовал тонкость породы,
Счастливого сердца покой и уют.
И речь с придыханьем, и дым сигареты,
И сделал я вид, что узрел и познал
Моне с Ренуаром, у коих поэты
Находят доселе незримый астрал.
Ван Гог, Писсарро, а о гордой плеяде
Таких, как Пикассо, поведал я сам:
«Король-то не голый – он в новом наряде,
В наряде, не видимом лишь дуракам».
В улыбке и жестах весенняя благость,
А голос вещал, как при страстной мольбе:
«Всмотрись вглубь себя, где находится радость,
Найдёшь, милый друг, примененье себе».
Письмо
В этот раз сообщала сестра,
А писала мне редко:
«Жизнь отца, что текла как Сура[15],
Задрожала как ветка».
И по сердцу – как острым резцом,
И поплыли чернила:
«Приезжай, попрощайся с отцом».
И слезу уронила.
Я приехал, и мы, как всегда, —
Две за встречу и третью[16],
И я знал, что отец никогда
Не согнётся пред смертью.
Он всю жизнь то в бою, то в борьбе,
С юных лет, как на треке,
Жизнь любил и был верен себе.
У меня плыли веки.
И хандра, и тоска без конца,
И усилилось бремя,
Вскоре весть от сестры: «У отца
Остановлено время».
Цепь трагедий, как воля Творца,
Поменяла программу,
Через годы в могилу отца
Положил я и маму.
На высоком холме средь берёз
Возле скромной могилы
Обойтись можно бы и без слёз,
Да не дал Бог мне силы.
Сердце под нож
Элегантная маечка,
Лёгкий стук каблучков,
Шла навстречу мне Галочка
Двадцать с лишним годков.
И улыбкой туманною
Сердцу бросила весть:
Быть с прекрасною дамою
Величайшая честь.
Шаловливая талия,
А в очах – сотни стрел,
От такого мерцания
Без вина захмелел.
Губы страстью увенчаны,
В сердце море огня,
Даже яркие женщины
От неё без ума.
Мужики к ней с осанною,
На душе моей дрожь —
Жить с прекрасною дамою —
Значит, сердце под нож.
Сура – река, приток Волги.
Традиция: армейские офицеры третьей рюмкой поминают ушедших в мир иной товарищей.
