он покинул меня, он, кто только и делал меня властелином, он, злой изменник, виноват и в моей слепоте и во всём моём несчастии! – Но разве я, – возразил Пепуш, – но разве я не предостерегал вас, уже давно, не пускаться на штуки, которые вы, я это знаю, не можете выполнить, не имея в своей власти мастера? А что эта власть, несмотря на все ваши старанья, оставалась шаткой – всё-таки в этом вы только что убедились.
Затем Пепуш принялся разъяснять укротителю блох, что он решительно не понимает, почему всё должно пойти прахом в его жизни, если он прекратит эти свои представления, ибо изобретение ночного микроскопа, равно как вообще его искусство в производстве микроскопических стёкол достаточно упрочили его положение. Но укротитель блох возражал на это, что за этими представлениями стоят совершенно особые обстоятельства и для него отказаться от них значит отказаться от собственного своего бытия.
– Но где же Дертье Эльвердинк? – спросил тут Пепуш, перебивая укротителя блох. – Где она, – завизжал укротитель, ломая себе руки, – где Дертье Эльвердинк? Ушла, ушла невесть куда – исчезла. Убейте меня на месте, Пепуш! Я вижу, как гнев и ярость овладевают вами. Покончите со мною разом! – Теперь вы видите, – заговорил Пепуш, насупившись, – теперь вы видите, к чему привела ваша глупость, ваши вздорные затеи. Кто дал вам право запирать бедную Дертье, как невольницу, да ещё выставлять её разряженную напоказ для приманки публики, как какое-то чудо природы? Зачем насиловали вы её влечение и не позволяли ей отдать мне свою руку, хотя вы не могли не заметить, как искренне любим мы друг друга! Она бежала? Тем лучше, по крайней мере она больше не в вашей власти, и если я не знаю сейчас, где мне её искать, то я всё-таки убеждён, что найду её. Вот ваш парик, Левенгук, наденьте его и покоритесь вашей судьбе; это лучшее, что вы можете сделать.
Укротитель блох укрепил левой рукой парик на своей лысой голове, схватив в то же время правою Пепуша за руку.
– Пепуш, – заговорил он, – Пепуш, вы мой истинный друг; ибо вы единственный человек во всём Франкфурте, который знает, что я с тысяча семьсот двадцать пятого года лежу погребённый в старой дельфтской церкви, и никому этого не выдали, даже когда сердились на меня из-за Дертье Эльвердинк. Иногда мне и самому не верится, что я действительно тот самый Антон ван Левенгук[3], которого похоронили в Дельфте, но, созерцая свои труды и вспоминая свою жизнь, я вновь начинаю в том убеждаться, и тем мне приятнее поэтому, что об этом ничего не болтают. Теперь я вижу ясно, дражайший Пепуш, что неправильно поступал по отношению к Дертье Эльвердинк, хотя и совсем в ином смысле, чем вы изволите полагать. Я был прав, считая ваше домогательство её руки глупой и бесцельной прихотью, неправ же, что не был с вами вполне откровенен и не сообщил вам то, что, собственно, представляет собой Дертье Эльвердинк. Тогда бы вы сами поняли и одобрили мои старанья выбить у вас из головы желания, исполнение которых принесло бы вам неминуемую гибель. Пепуш! подсаживайтесь
Левенгук Антон ван (1632–1723) – голландский купец и натуралист, известный усовершенствованием микроскопа; исследовал структуру различных форм живой материи [Прим. ред.].
