рассказать тебе про мою маму?– Этого не может быть! Вы не накапливаете энергию. Как вы смогли?
Бидбей издевательски заржал.
– Думал не достану тебя? Да? Выпускай или я всё тут разнесу!
***
Прям вот нападают друг на друга и валят на… куда… что там есть? Всё что ты придумаешь! На асфальт прямо? Жёстко ведь должно быть! Прямо очень жёстко! Чтобы всю спину ему отбить… и ей тоже. А если головой? Может лучше на травку… ага, и пусть за ручки держаться и томно смотрят друг на друга. Никакой романтики, только жёсткий необузданный блуд.
Лялька споткнулась и растерянно уставилась на дыру в асфальте. Какой круг она намотала вокруг Дома съёмных помещений? Неважно, она снова сосредоточилась, чтобы всё заранее представить и ничего потом не перепутать.
Надо чтобы все они немного отличались, а то похожи на неё и на Пушкина… Это уже не шаболдюшник, а лятьканье в комнате кривых зеркал.
Лялька попыталась представить другие мужские лица, но в фантазию удалось протиснуться только Валерьянке. Он это школьное прозвище ненавидел, а представлялся Валергором. Хотя как его не называй, ему приглашения на оргию всё равно не достанется. Нечего ему там делать. Только дуться будет, что его с войны не дождались. Можно подумать, она обещала его ждать. Кто вообще такое может обещать?
Пришлось начисто стереть его образ из воображаемого пространства. Только всё испортит. Лялька избавилась и от асфальта, чтобы не отвлекал непристойными дырами. Вернула паркет. Он тоже достаточно жёсткий, чтобы приложить об него спиной. Просто не обязательно сразу прикладывать, можно же сначала качнуть. Игриво так, чтобы просто немного напугать, а потом ещё немного покружить.
Она чуть не взвыла. Оргия в сотый раз превращалась в бал с танцами. Неужели у неё никогда не получится? Не может же такого быть? Или может. Лялька вздохнула. Всё его кастрированное воспитание. Проклятый тиран! Всю жизнь её от всего ограждал и получилась бесполезная размазня, которая даже оргию вообразить не в состоянии.
Она зло плюнула в сторону парадного входа Дома съёмных помещений и вызвала магоход. Темнело, самое время для непристойностей и необузданного блуда. Её пронесло сквозь пирамиду с такой скоростью, что пристыженно покраснел свет.
«Жерло» встречало сплошной стеклянной стеной. Где среди мелькающих на её поверхности голых мужчин и женщин был вход, разобраться было совершенно невозможно. Тела переплетались, кривлялись, раскачивались и разевали рты, но с такой скоростью, что превращались в смазанную красочную волну, от которой пересыхали глаза. Поэтому она остановилась в нерешительности и вздрогнула от густого баса: «Я готов погрузиться в тебя. Сегодня ты моё жерло…».
Лялька отскочила. Теперь голые люди ещё и пульсировали. От чего и без того яркий свет буквально прожигал насквозь. Она отступила ещё на шаг, но встряхнула волосами и упрямо зашагала прямо в стену.
– Приветствую тебя в клубе «Жерло» – эпицентре эстетики несоответствия. Погрузись в атмосферу психоделических образов, неподдельной
