превратился в прохождение ВЛК. То тут спросит, болит или нет, то там. Говоришь ему, что здоров, а он знай себе смотрит во все щели. Только не заставил ещё штаны снять. Было бы интересно посмотреть, как я буду раздеваться под очередной радиоконцерт на «Маяке».
«И с полей уносится печаль, из души уходит прочь тревога…», – звучал в динамике приёмника «Йошкар-Ола» Лев Валерьянович со своим хитом.
– Девочки, а как там генерал Крутов? С ним всё хорошо? – спросил я.
– В реанимации. Состояния не знаем, – ответила Маша.
Я предположил, что Крутову в полёте стало плохо с сердцем. Для лётчика это означает конец лётной карьеры, но главное, что мы с ним выжили, а остальное приложится.
– Да знаем. Там операцию назначили сразу. Вроде с сердцем что-то…, – продолжила Саша, но доктор попросил о тишине.
– Идёт осмотр. Теперь, мил человек, как у вас самочувствие? – спросил он, осматривая мне уши. – Почему вы весь в песке. Вы с пляжа к нам?
– С поля, доктор. Я…
– Так вы работали в поле! Вот помню, как в своё время пахали мы целину…
– Виктор Анатольевич, ну давайте уже в какое-нибудь отделение, – причитала Саша.
Победила в этой делёжке терапия. Это и правильно, раз нет у меня повреждений и травм. Посмотрят, проверят и обратно в училище.
Стоя под горячим душем, я снова прокрутил в голове весь полёт и заход на посадку. Руки до сих пор тряслись от напряжения, которое спадало не так быстро, как мне хотелось бы.
Комбез пришлось постирать и упросить Петровну, сестру-хозяйку, его где-то повесить. Выдали мне коричневое больничное одеяние и затёртые тапки. Так как с собой белья у меня не было, выдали и черные трусы-парашюты.
– Стирай и давай сюда. На, вместо твоей, – сказала сестра-хозяйка, протягивая мне болотного цвета майку. – И смотри у меня, с голым торсом не ходить. Нечего мне девок завлекать! – предостерегла меня Петровна. Тут как тут снова эта Саша со своими услугами.
– Оставь, я сама высушу и поглажу. Тебе отдохнуть надо. Это ж какой стресс! – продолжала причитать медсестра, выдёргивая у меня постиранный комбинезон.
– Сашка, ты мне смотри! Знаю я тебя! – пригрозила Петровна девушке.
Ну и хорошо, заслужил ты, Серый, немного заботы. Только бы девочка не перешла к более откровенным подкатам.
Внутри палата ничем не отличалась от той, где мы чуть больше месяца назад посещали Виталика после пожара. Просторное помещение, крашенные до уровня носа стены и побеленные потолки. В палате, помимо меня, оказалось ещё трое. Один был, судя по внешнему виду, пенсионер. Лежит в больших очках и читает выпуск «Роман-газеты». Зелёная обложка с фотографией мужика с собакой на крыльце дома. А номер этот, видимо, посвящён писателю Юрию Казакову. Не читал его произведений, если честно. Ещё двое оказались солдатами. Коротко стриженные и весело что-то обсуждающие.
– О, новенький. Закурить есть, боец? – с наездом сказал сидевший ко мне спиной солдат. Попытался показаться сильно служивым
