Я так заслушалась.
– Только заслушалась? Или ещё засмотрелась? – спросил я, обнимая её за тонкую талию.
– И засмотрелась. Ты в форме очень хорошо смотришься. Девчата так и хотели к тебе подойти, но я их… опередила. Серёжа, войти могут, – занервничала Женя, когда я снял с её плеч белый больничный халат. Она осталась в своём цветастом платье.
– Так… это, мы же просто общаемся, – сказал я, начав целовать её за ухом. Рука моя медленно опустилась на ягодицу девушки и стала пробираться под платье.
– Это уже не просто общение, а близкое общение, – улыбнулась она и стала гладить мою грудь.
Мои пальцы медленно ползли по нежной коже к самому тёплому месту женского тела. Женя задышала чаще, начав целовать мою шею.
– У нас давно с тобой не было… близкого общения, – прошептал я, и нежно прильнул к её губам.
Дверь в палату распахнулась, и в помещение вошёл совсем нежеланный сейчас человек. Кого угодно, только не его! В принципе, я вообще не хотел никого видеть ближайшие полчаса, а лучше час, кроме своей девушки.
– Здравствуйте, Дмитрий Александрович! А… вы тоже… к Серёже? – спросила Женя, вставая с кровати и накидывая на себя больничный халат. Во дела! Получается, что Женя знает подполковника Граблина?
– Добрый день, Женечка! Курсант… хм… Сергей – мой подчинённый в полку, – сказал Граблин, незаметно указав глазами на одеяло, намекая мне накинуть его на ноги. Действительно, разбушевалась у меня фантазия из-за долгого отсутствия близости с Женей.
– Это очень хорошо. Как поживает Сонечка?
– Всё хорошо, Женечка. Спасибо большое, что всегда интересуетесь ею, – ответил Граблин. Сейчас он выглядел добрым и приятным человеком. Интересно, что же связывает их? Может, семьи дружат?
– Я пойду, Сереж. Зайду завтра. Пока, – помахала мне Женя и, улыбнувшись Граблину, выбежала из палаты.
М-да, одна неловкая ситуация сменила другую. И с чего теперь начинать разговор с Граблей? Зачем он вообще пришёл?
– Родин, я тебя предупреждаю, если обидишь её, посадка в поле будет для тебя самым простым испытанием в твоей жизни, уяснил? – сказал Граблин, протягивая мне сетку с различными фруктами.
– Спасибо… точнее, понял, Дмитрий Александрович! – сказал я, встав с кровати и вытягиваясь в струнку.
– Сядь уже. И прикройся, – сказал он, снова намекая на мою выпуклость ниже пояса. – Давай, рассказывай, о чём спрашивали офицеры из комиссии?
Выводов комиссии можно было бы ждать очень долго, но каким-то непостижимым образом через неделю я уже сидел на контроле готовности к новым полётам. Было принято решение, что я всё же ещё раз должен слетать контрольный полёт по упражнению номер семь на допуск к самостоятельному вылету.
Перед посадкой в кабину я долго отрабатывал все действия с органами управления, ходил по бетонке, проговаривая весь маршрут полёта по кругу, и несколько раз сделал предполётный осмотр самолёта.
– Родин,
