меня.
Ну и как же без ложки плохопахнущего вещества в этой торжественной смеси. Граблин был сегодня ответственным по полку и устроил нам несколько построений. Так я и не попал на КПП, где меня ждала моя Женечка.
Теперь полёты пошли интереснее и чаще. Нам уже стали доверять летать одним, а это ответственность.
– Перед каждым упражнением обязательно разбирайте на земле пошаговым методом. Проще будет в воздухе, – говорил Нестеров, занимаясь с нами на спортгородке.
Я заметил, что и комэска был не против такого варианта занятий на свежем воздухе, хотя остальные инструкторы, по слухам, с непониманием относились к этому. Думают, что это разлагает дисциплину, и курсанты ничего не учат. А по мне, так это лучше душного кабинета. И «пеший по лётному» сразу отработать можно.
– А как там группа Швабрина? – спросил Костя. – Так они и не вылетели?
– Никто не вылетел самостоятельно. Этот петуша… то есть, Швабрин, получил от исполняющего обязанности начальника училища строгий выговор. Его даже дядя не спас, – сказал Николаевич.
– И кто у него дядя? Здесь есть вообще простые люди? – негодовал я. Хотя, чему я удивляюсь, когда мне самому приходилось обращаться за помощью к людям со связями.
– Как кто? Замполит, полковник Борщёв.
Я смотрю, что этот человек с очень кулинарной фамилией, постоянно попадается на кумовстве. То зять у него Граблин должности меняет по щелчку пальцев. Теперь вот племянник перспективный. Может, где-нибудь ещё кто-то из этого «супового» клана всплывёт.
– Николаич, Родин с тобой? – крикнул Ребров из окна штаба полка.
– Да, к вам отправить?
– На «максимале» пускай мчит!
И к чему такая спешка? Пришлось срываться с места и бежать со всех ног.
– Родин, а ну, тормози! Не торопись, а то успеешь, – остановил меня Нестеров. – Ты ещё около двери будешь стоять полчаса, чтобы попасть к Реброву.
– С чего вы так решили, Николаич? – спросил Артём, оторвавшийся от «пешего» выполнения виража.
– Рыжов, ты сколько в армии? Правильно, год! А я семнадцать лет.
У кабинета я действительно задержался надолго. Нестеров на пару минут ошибся со своим прогнозом о длительности времени ожидания. Комэска в это время рассказывал об объёме трудотерапии, который ожидает техника самолёта, попавшегося на злоупотреблении спиртным.
– Саныч, отсюда и до обеда копать! Ты посмотри на него! Чего трясёшь своей мордой лица, Гудкин? Ты сколько уже раз на гауптвахте сидел? – доносился до меня голос Реброва.
– Так… ик… на той… ик… неделе только раз сидел, товарищ подполковник, – проговорил обвиняемый, периодически икая.
– Это на той неделе, а до этого? Со мной комендант по соседству живёт, так он тебе предложил комнату выделить на «губе» на постоянной основе. Ты ж там почти столько же, сколько в общаге своей появляешься. Саныч, лопату, а лучше
