что сдаваться не намерена.
– Не подходи! – ору своим потенциальным мужьям, которые всей толпой за мной и побежали. И друзей еще привлекли. Ну и пусть мы говорим на разных языках – по лицу и позе все понятно! – Кто первый подойдёт – того точно чего-нибудь лишу! А потом себя лишу жизни! И вообще, я страшная женщина. Не в том смысле, что внешне – внутри. Колдунья! Щаз как наведу порчу! Щаз как вы все в припадке забьётесь! Абра кадабра буууу!
Останавливаются.
А я решаю закрепить эффект. Исполняю что-то среднее между шаманским танцем и хип-хопом, повизгивая и причитая, ну и тыча в них пальцами, как припадочная.
Отступают.
Я ещё более угрожающую гримасу делаю и лезвием сильнее размахиваю.
И ещё два шага назад всей толпой.
Работает? Работает! Надо было раньше использовать этот способ…
Ой.
Мою руку с ножом перехватывают, а меня притягивают к крупному мужскому телу. И дикари вдруг падают на колени.
А я выворачиваюсь и вижу уже знакомого бородача. Позади него – уже знакомого жуткого дракона.
– Ты что… правитель вот этих? – спрашиваю изумленно. Ну а как еще объяснить то благоговение, которое испытывает племя Ша?
– Больная баба, говорил же, – вздыхает и качает головой.
Сволочь какая! Какой! Сбросил меня – иначе как я с неба упала бы? – улетел, а теперь вернулся внезапно и оскорбляет меня!
– Ты бросил меня одну! – рычу. И всхлипываю одновременно. Мне срочно нужен рехаб на двадцать восемь дней. Чтобы подлечить нервы. Можно на груди этого мужика. Потому что из всех, кто мне встретился за эти сутки, он и дракон выглядят самыми нормальными.
– Ещё бы я тащил всякий хлам в дом, – бормочет обидно.
– Но ты вернулся, – я готова обнять его. Не понимаю, чего я так ему рада? Но рада до жути.
– Ты понравилась моему дракону, – сообщает неожиданное.
Дракон согласно рычит и качает башкой своей, я пугаюсь этого движения, отшатываюсь, одновременно повисая на шее бородатого, и мы как-то неловко заваливаемся. Так что он оказывается сверху. И я чувствую в области своих бёдер то, что чувствовать при таких обстоятельствах вроде бы не должна…
– Хм, – говорю бородатому, – а что именно ты называешь «своим драконом»?
Не знаю, как для всех остальных, но для меня это самое эпичное молчание в жизни.
Молчат коленопреклоненные дикари.
Молчит дракон. Не курлычет, не рычит. Не шевелится даже. И хорошо – краем глаза я вижу его лапищу возле собственной головы.
Мужик тоже молчит. Смотрит только на меня суровым, пронизывающим взглядом, в котором даже некий упрек чувствовался.
А я что… а я все сказала и теперь тоже молчу.
Первым не выдерживают люди Ша. Не вставая с колен и опасливо поглядывая на ящера, они принимаются визгливо то ли ругаться, то
