от которого исходил пар, свидетельствовал о реальности недавней беседы, и по моей спине пробежала леденящая дрожь.
Книга
Сойдя на станции «Полоцк», я поспешил в Полоцкий государственный университет. Погода была ужасная, шёл мокрый снег, и от каши на асфальте мои ноги моментально промокли.
Когда-то я сам учился в Полоцком государственном университете, затем работал в местном «Музее белорусского книгопечатания» научным сотрудником, но произошло сокращения ставок, и я оказался на улице. Работа на рынке труда в Полоцке была, но специфическая, по условиям хуже, чем служба в армии. После музея четыре месяца, овеваемый вьюгой, я укладывал электрический кабель на железной дороге, где, в очередной раз поскользнувшись, сломал себе руку. Потом я по 10 часов в день торговал красками в магазине «ОМА». Случайно испачкавшись краской, я не имел времени смыть её в течение всего рабочего дня. До сих пор помню последнюю проданную мной банку краски «Voron» салатового цвета с мраморной крошкой. В конце концов я решил искать работу по специальности и уехал в Минск. В глубине души я надеялся однажды встретить там Аню.
В здании бывшего Полоцкого иезуитского коллегиума, современном корпусе Полоцкого государственного университета, вахтёр направила меня к экскурсоводу Карине Войтич. Это имя оживило болезненные воспоминания. В детстве я дружил с Кариной. Мы были одноклассниками. Мать Карины приехала из Индии в 80-ых годах и, влюбившись в местного инженера, осталась в Беларуси. Выглядела Карина необычно, и в прошлом все считали её с цыганкой, но мне она очень нравилась. Карина была моей первой любовью, но она воспринимала меня только как друга, и я её ревновал к другим поклонникам. Мы общались до 14 лет, пока Карина не отправилась учиться в техникум в Минск. Накануне её отъезда я купил Карине в подарок коробку дорогих польских конфет «Сейм» с изображением на лицевой стороне картины «Дама с горностаем» художника Леонардо да Винчи. Мы договорились, что когда я буду провожать Карину, мы съедим эти конфеты за чаем у неё дома.
Мои родители были не в восторге от моей школьной дружбы с Кариной, и в августовский день проводов они задержали меня подольше на даче. Я опоздал и мчался на синем велосипеде «Аист» с такими усилиями, что врезался колесом в бордюр и разбил себе колено. Когда я позвонил в дверь, Карины дома уже не было. В зале на столе стояли кружки с остатками чая и часть торта, оформленного в форме оранжевой широкополой шляпы. Мать Карины, толстая индианка, отдала мне нетронутую коробку конфет «Сейм» и отчитала меня:
– Девочка тебя так ждала, расплакалась даже. Было бы из-за кого, наглый сопляк! Тоже мне, ухажёр выискался. Чтобы больше я тебя здесь никогда не видела!
– Да ладно тебе, может парень влюблён. Подумаешь, опоздал, с кем не бывает! – вступился за меня добродушный отец Карины, русый мужчина средних лет, вышедший к порогу в серых брюках и свитере.
Я выскочил из подъезда Карины пулей и переживал эту обиду и унижение ещё несколько месяцев.
