свисающими вязанки с махрами, венчался не только круглыми стеклянными градинками, но и конусообразными хрустальными сосульками.
Похвист, считающийся у славян свирепым богом бури и ветра, сдержал собственный шаг возле не менее могутного с густой размашистой кроной платана, чей зеленовато-серый ствол наблюдался так-таки внушительной фигурой, тут не уступающей в силе старшему из сыновей Стрибога. Крупные клиновидные листья в большинстве своем оливковые, пламеннокрасные, охристо-бурые всего лишь от явления ветра наблюдаемо заколыхались, зашуршали промеж друг друга, а некие и вовсе испуганно сорвались со все еще юных боковых побегов дерева и направили свое ленивое веяние вниз к земле. Не переставая в той стежке перешептываться с тягучими полосами бледно-желтого солнечного света, местами выскользнувшего из прорех аспидно-серой небесной хмари. Ажурная ледяная корка, на которую притулился первый упавший и прямо-таки медвяный лист, с удивительными сквозными многочисленными и вовсе крошечными отверстиями внутри нее, гулко хрустнула под подошвой черного кожаного сапога Позвизда, и, пойдя мелкими трещинками, выкурилась от коснувшегося и все поколь теплого солнечного лучика, отдельными кудельками пара.
Старший из сынов Стрибога, убеленный сединами и необоримый северный ветер, чуть слышно хмыкнул, вроде как, улыбнувшись в свои дымчатого оттенка усы, полностью скрывающие рот, и с тем качнул в дотягивающейся до груди бороде закручивающиеся в отдельные завитки пушистые гирлянды изморози, ссыпав из них миниатюрные зернятки льда. Хотя того воздушного реяния крошечных шестиугольных снежинок покрывших почву серебристой кисейной фатой инея, не заметил не только Посвист, но и люди живущие в городе. Ибо в той колготне они пропустили душное лето, плаксивую осень и приход в хрустально-белых одеждах богини зимы Мары. Они не увидели, как и те редкие зажатые в городских тисках деревья сменили свои изумрудные наряды на шафранные, искрасна-желтые, а после рыжевато-коричневые.
Похвист легонечко качнул плечами, словно пробуя мощь, и единожды колыхнул на них накинутый плащ, стянутый на груди крупной свинцовой пряжкой, в кой вились черно-серые пары, в свой черед покрывающие клубами туманов и само его полотнище. И от этого неспешного движения внезапно принялась стлаться в разных направлениях досель курящаяся густая серая с синеватым отливом пелена. Медлительным, изящным поземным туманищем нависая над земной поверхностью, она стала малозаметно колыхать внутри сей взвеси и вовсе мельчайшие рафиды льда, подхваченные с полов плаща бога.
И тотчас порыв ветра не столь значимый, пустяшный, да и только, подхватил лежащую на земле листву, и, вскинув ее вверх, закружил в едином хороводе со стелющейся дымкой. Вроде как вырывая из нее крохотные капельки и ими уже обламывая хрустящую листву на тончайшие укрухи, заскрипевшие своей изразцовой филигранностью.
Позвизд, влеготку
