style="font-size:15px;"> Ильяс оставил женщине свой платок и выразил искренне восхищение её добросердечию, которое хоть как-то приблизило их с Адилем к ответу на вопрос о выпачканных пальцах юриста.
На работу с послужным списком Младенцева ушло несколько дней. За свою недолгую карьеру юрист сменил почти с дюжину фирм. В основном он занимался защитой потребительских прав, временами проскальзывали дела по алиментам и пенсионным выплатам. К своим 35 годам Младенцев успел призвать к финансовой ответственности с десяток необязательных отцов, стольким же пенсионерам помог выгрызть у государства не начисленные по ошибке средства. Остальные его дела, связанные с представительством в суде жертв отравления, мошенничества или некомпетентного обслуживания, с переменным успехом выводили кривую карьеры на следующий уровень.
Данных Шагаева ни в одном из материалов не значилось. С заявлениями о перерасчете пенсии ни к Младенцеву, ни к какому-либо другому юристу он не обращался. Ни законных, ни внебрачных детей у Шагаева не было. Без увязки с трудовиком становилось понятно, что проверка каждого папаши, привлеченного Младенцевым к финансовой ответственности, или клиента, не довольного тем, как юрист отработал свою далеко не самую скромную ставку, выльется в недели безрезультатной возни. Адиль уже отпачковывал папаш от клиентов, с намерением поручить первых истосковавшемуся по работе с населением Тагиру, когда Ильяс вновь подтвердил свой статус волшебника, избавив всех троих от муторной проработки возможных подозреваемых.
Он разложил на столе Адиля материалы по самому первому делу Младенцева с отмеченными именами всех его фигурантов. По прочтении материалов никого не удивило, что юрист предпочёл воздержаться от упоминаний об этом деле во всех своих резюме. Схожей политики неразглашения, очевидно, придерживались и все остальные фигуранты. Главным же был тот факт, что всех их связывало одно весьма знакомое Адилю учебное заведение, куда он немедленно и отправился.
2
Сплошь выложенное белоснежным кирпичом здание 33 Гимназии с любой точки обзора обдавало смотрящего вязким амбре престижа и привилегированности. Разведённый по обе стороны главной лестницы палисадник, сияющие словно линзы в обсерватории окна, огромный аквариум с подсветкой в украшенном экзотической флорой фойе, классные журналы с тиснением на переплётах из искусственной кожи, журнал замены масла в столовой, подтянутые охранники, накрахмаленные учащиеся и величавые учащие, девственная штукатурка, не знавшая ни единой подошвы, и даже нотка хлорки в пышущих операционной стерильностью санузлах: каждая деталь образовательного организма транслировала его заслуженный статус.
В приёмной Адиль прождал всего пятнадцать минут, прежде чем габаритная директриса удостоила его аудиенции. Всю дорогу до школы он представлял себе, как заставит, наконец, мисс Ретчет, изнемогавшую под беременем двух
