с многоэтажного дома, и галантно предоставлявшего девочкам право первого шага, ловили полтора года. Соловьем оказался местный таксист немногим старше 20 лет. Его родители появились на суде лишь один раз, когда зачитывали приговор. Всё заседание отец подсудимого не сводил глаз с Адиля. Это были глаза человека, осознавшего, что именно он невольно оказался ключевым свидетелем в поимке собственного сына.
После Соловья самое долгое раскрытие в карьере старшего следователя Атилова занимало не больше месяца. Он отловил столько хмельных джигитов, пытавшихся покинуть город после кровавой перебранки в клубе или ресторане, что порой ему казалось, будто на его столе оказывается одно и то же дело. Менялась лишь цифра в номере. Он смотрел на числа, которые прокручивались на бумаге, как в игровом автомате, и слышал, как по ту сторону картона скребётся очередная звёздочка.
Дело Упыря пробило конторскую ворвань, которой начинал заплывать Адиль, будто гарпуном, и его лезвие впивалось всё глубже с каждым новым телом, лежащим на фоне зелени родного парка, где он ребёнком заливался от восторга, седлая чугунных лошадок и единолично занимая первый вагон паровозика в компании мотка сладкой ваты.
Адиль отвернулся от снимков, чувствуя, как к горлу подступает ярость. После однократного стука, больше походившего на джеб, дверь распахнулась, впуская опухшего Тагира.
– Тебя занести?
– Сам, – срыгнул Тагир и прикрыл дверь.
– Ты в курсе, что у тебя канталупа вместо головы?
– Окрути мне её, шеф, и кинь в морозилку.
– На вот, – Адиль протянул фото, – его приложи, он тоже холодный.
– Это когда?!
– Камал только что на почту скинул. Они уже там – нас ждут.
– Только не сегодня! Отметил юбилей, называется. Не наш трудовик, интересно?
– Вот я и не знаю. Шапиевич же велел с него наблюдение снять. Сколько его убалтывал, чтобы ещё на месяц хотя бы оставил – ни в какую. Ну и вот…
– А мы с тобой ещё поболтаем на эту тему, – раздался голос за дверью.
– Здравия желаю, Кифер Шапиевич, – вскочил Тагир и тут же пожалел об этом.
– Что морщишься, Шайдабеков? – на Адиля полковник даже не посмотрел, – Тебе жена говорила как к тебе к лицу помятые вещи?
– Да нет, вроде. Вещи? А, вы про рубашку… ну, нет, вроде, – начал коротить Тагир.
– И почему, знаешь?
– Стесняется, наверно.
– Потому что ты следователь и обманывать тебя нельзя. Что за вид? Жена, никак, бастует?
– Тридцать лет, полковник. А Эльвире малой со своими зубами покоя не даёт. Подумал, дам хозяйке отгул.
– Ну, понятно. Джавгаратке отдай, у меня пусть утюг возьмёт.
– Спасибо, Кифер Шапиевич. А бритва где лежит у вас? – расчувствовался Тагир.
– Сейчас, дошутишься – на тебя утюг пущу. Адиль, ко мне через 15 минут.
