Покойной ночи вам! Облаков побольше. (Уходит.)
Песоцкий (вслед). Скучища… ерунда! (Таня 1 обнимает его.) Спать пора, кажется…
Сцена 3
Комната Коврина. Он полулежит на полу, вокруг него полупустые бутылки и брошюры. В кресле сидит Черный монах.
Коврин (берет и кидает брошюры). «О промежуточной культуре». «Несколько слов о перештыковке почвы под новый сад». Вот! «Еще об окулировке спящим глазком». И все в таком роде. (Откидывается на спину.) Давно я не читал такой дребедени. Помрешь со скуки. (Садится.) Но какой задор! Нервный. Я бы сказал болезненный.
Черный монах. Вот статья с мирным названием «Русская антоновская яблоня».
Коврин. Посмотри, как он её начинает. Фонтан ядовитых слов. О профанах и дилетантах. А в конце сожаление о том, что мужиков, ворующих яблоки, больше нельзя драть розгами.
Черный монах. Разведение садов – дело красивое и здоровое.
Коврин. Я тоже так думал. Но нет! Эти идейные люди – с высоты своего опыта и возраста – превращают милое, невинное дело в страсть и войну. И почему-то считают, что имеют на это право. А ведь это издевательство над природой. Груша в виде пирамиды, зонт из яблони, дуб в виде шара. А эта цифра из слив, означающая год, когда Песоцкий занялся садоводством! Это же насилие над естеством!
Черный монах. Да ты гилозоист.
Коврин. Учение о наличии души у природы мало интересовало меня. Но теперь… Я иногда сам чувствую себя яблоней, к которой привязали лошадь…
Черный монах. Ты привязан к этому дому?
Коврин. Единственное место, которое мне здесь по душе, – это парк. Угрюмый, строгий. Он оканчивается обрывистым, крутым берегом. Сосны с обнажившимися корнями. Мохнатые лапы. Внизу нелюдимо блестит вода. Кулики жалобно посвистывают. Мрак… и такое настроение…
Черный монах. Хоть садись и балладу пиши.
Коврин. Слушай, после наших с тобой встреч мне весело. Вчера я смеялся, пел и даже станцевал мазурку! Таня сказала, что у меня особенное, вдохновенное лицо. Я очень-очень интересен… Я часто взволнован, приятно взволнован… Иногда мне сильно хочется рассказать о тебе Тане и Егору Семенычу.
Черный монах. Лучше промолчать.
Коврин. Да, наверно, сочтут за бред…
Черный монах. Или испугаются. (Пауза.) Зачем тебе эти люди? С их призрачным садом… Зачем избранному статьи о спящем глазке?
Коврин. Наивная, нерассуждающая любовь. И если бы не эта девушка и её отец, я бы, пожалуй, и не узнал, что такое любовь. К очень близким, кровным людям. В раннем детстве я потерял отца и мать.
Черный монах. Это просто полубольные нервы…
Коврин. Нет-нет! Эти два человека любят меня, как родного.
Черный монах. Ты же философ, ты должен отличать желаемое от действительного.
Коврин. Я никогда не смогу полюбить здоровую, крепкую, краснощекую женщину. А вот бледная,
