в нем такого особенного?
Поэт фыркнул:
– Бросьте к его ногам серебряную монету, и он выплюнет самые омерзительные, вульгарные оскорбления.
– Оскорбления? Кого же он оскорбит?
– Вас, дорогуша. Того, кто ему платит.
Зедра охнула:
– То есть люди платят ему, чтобы он их оскорблял?
– Именно так! – взревел поэт. – Это отвратительно и должно быть запрещено! Куда катится эта страна?
Я тронула руку Зедры:
– Прости. Я только что вспомнила, что должна кое с кем встретиться на Большом базаре. Ты не возражаешь?
– Конечно нет, – ответила она. – Иди порхай, где хочешь. Я останусь здесь, буду впустую тратить время и деньги.
Нащупав в кармане свиток, я с напряжением выдохнула. Я присоединилась к этому заговору по собственной воле, задолго до появления здесь моего брата, и теперь не могла сдать назад.
В сопровождении четырех гулямов я пешком пересекла мост Святого Йорги в сторону Большого базара. Как же он изменился за те восемь лет, что я прожила в Кандбаджаре! Когда я приехала сюда впервые, базар представлял собой шеренгу заваленных товарами прилавков, от которых провонял весь центр города. Теперь это была полая каменная пирамида с девятью ярусами. Девятью! Ее сконструировали Философы, и по сравнению с ней даже Песчаный дворец казался карликом. В городе было только одно более высокое здание – Башня мудрости.
На первом ярусе Большого базара, на деревянных прилавках, похожих на лабиринт, разложили свои товары торговцы тканями, овчиной и кожей. Там почти негде было развернуться, но все расступались перед гулямами, пропуская меня. Переехав сюда, я редко носила одежду из таких простых материалов, поэтому смотрела только вперед, пока мы поднимались по лестнице на следующий уровень.
Фрукты. Когда мы проходили по чуть менее людному ярусу, продавцы опускали взгляды, протягивая руки с роскошными спелыми фруктами, которые они приберегли для дворца. Прежде чем передать мне угощение, гулям отрезал кусочек ножом с золотой рукоятью и пробовал на вкус. Вскоре в мои руки перекочевали терпкий виноград, пряные финики и сладкие апельсины.
Я жадно проглотила финик. Его острый вкус танцевал на языке и обжигал горло – настоящий, кашанский. Учитывая, что я едва влезала в расшитый жемчугом кафтан, который подарил мне в прошлом году Великий визирь Баркам, я отказалась от других яств.
Третий этаж не имел ничего общего с предыдущими. Идеально ровными рядами здесь выстроились банки из полированного стекла, и в них лежали специи всех цветов, даже небесно-голубого. Корица, куркума, имбирь, шафран, сумах, зира, тмин, кориандр, гвоздика, кардамон – вот лишь некоторые известные мне. Все мыслимые запахи проникали в нос, как будто на меня напала армия кебабов, бараньих голеней и котлет. И все это было делом рук одного человека. Он контролировал торговлю специями в Кандбаджаре – да что там, во всей Аланье, – и, увидев меня, тепло улыбнулся. И склонил голову, хотя рангом был выше
