Путешествие вдохновило их, развеселило. Мужчина же, напротив, стал еще серьезнее, но сквозь хмурость лица его по-прежнему выражалась приветливость. В поезде путешественники познакомились и теперь все обращались друг к другу на «ты». Мужчину звали Василий Петрович. Легкость произношения отчества и разница в возрасте сразу же определили уважительное обращение к нему в виде «Петрович».
Прямо от станции к видневшейся справа деревни тянулась хорошо накатанная грунтовая дорога, от которой по лугу среди редких деревьев и кустиков петляла к лесу тропинка, вероятно, протоптанная местными жителями. По указанию Петровича искатели приключений гуськом направились по ней. Впереди, предвкушая отдых на лесном озере, подобно нетерпеливому ребенку шагал Руслан, Петрович замыкал шествие. Залюбовавшись пейзажем, друзья больше не подшучивали по поводу оборотней. Переговаривались спокойно на самые отвлеченные темы, время от времени умолкая. В сущности, радовались случаю на время покинуть город и оказаться на свежем воздухе среди залитого солнцем простора. Ни цивилизации тебе, ни шума. В общем, природа она и есть природа. Дойдя до опушки леса, путники почувствовали некоторую усталость, однако это ничего не изменило, если не считать того, что здесь лидирующее место занял Петрович.
– До Затона можно дойти по этой тропе, но мы срежем. Этот путь намного короче, – сказал он.
– Ковыляющий по прямой дороге опередит бегущего, который сбился с пути, – заявил Денис.
– Какой ты умный, – подчеркнул Сергей. – На все у тебя есть шуточки.
– Мой способ шутить – это говорить правду. На свете нет ничего смешнее. Дороги, которые никуда не ведут, заводят дальше всего. Так что главное в этом мире не то, где мы стоим, а то, в каком направлении движемся.
Группа свернула с тропы и последовала за своим вожаком в лесную прохладу. Небольшие просветы между деревьев сменялись полянами с обособленными кустами и пестреющими цветочками. Через некоторое время взору путников открылось озеро. Водная гладь простиралась в длину. По бровке берега ее поверхность устилали крупные листья цветущих лилий. Чуть в сторонке чернел небольшой бревенчатый охотничий домик с замшелой крышей и смотревшим на озеро окошком. Под могучим дубом возле избушки стоял грубо сколоченный из досок стол, по двум сторонам от него – скамейки с вкопанными в землю основаниями из чурбаков. Петрович осмотрелся и повел группу к домику. На двери не было даже признаков каких-то задвижек или накладок для замка, – значит, она никогда не запиралась.
Как и должно было быть, дверь открылась со скрипом. Судя по всему, студентам очень хотелось испытать новые ощущения, и этот нюанс буквально поверг их в восторг. Друзей можно было понять. Ведь после многомесячной зубрежки Аристотеля, Канта, Гегеля и прочих мыслителей, заморочивших голову не одному поколению студентов, подобное состояние молодой души, как, собственно, и любого нормального человека, вполне объяснимо.
Они вошли в домик с надеждой непременно обнаружить что-то экзотическое. Однако в нем ничего особенного не оказалось.
