чем-нибудь посильнее и…»
– Что тебе вдруг приспичило развешивать белье? – спросил он, пытаясь выдать страх за раздражение.
– Экономка его выстирала и оставила в сушилке. Сколько же ему там лежать!
– А зачем же его тогда сушить на веревке, если оно из сушилки?
– Ну… – Алла выпятила губу, потом поспешно сказала: – Белье, когда полежит, начинает плохо пахнуть.
Глеб понюхал злосчастную простыню, которую перед этим буквально вырвал из рук жены, и воскликнул:
– Она замечательно пахнет!
– Мужчины ничего в этом не понимают, – категорично возразила Алла, подавая ему прищепку.
Заполнив все веревки бельем, измотанный волнениями Глеб отправился на кухню перекусить. Алла пошла за ним следом.
– Знаешь, милый, – сказала она, доставая из ящика нож такого размера, что им при желании можно было бы срезать небольшое дерево, – думаю к приходу Риты приготовить салатик. Какой ты хочешь?
– Вегетарианский, – дрогнувшим голосом сказал Глеб. – Хотя я не понимаю, зачем тебе возиться на кухне, когда мы скоро отправимся в ресторан?
– Ну, мы ведь не сразу сядем за стол. Пройдет немало времени, прежде чем удастся добраться до еды. Сначала твоя речь, потом выступление Вареникова, то-се…
– Алла, что ты собираешься резать этим ножом? – в лоб спросил Глеб, не выдержав напряжения.
– Капусту, – удивилась та. – А что такое?
– Смотри, не отхвати себе что-нибудь, – пробурчал Глеб.
Его нервы явно вышли из строя. Чтобы успокоиться, он пошел в ванную и заперся там. Какое облегчение! Здесь Алла вряд ли его достанет. Заодно можно принять душ и вымыть голову. Глеб разделся и включил воду. Когда упругие струйки забарабанили по его коже, он расслабился и даже пришел в хорошее расположение духа. Недавние страхи показались ему самой настоящей глупостью. Господи, что это на него нашло, в самом деле? Если бы Алла хотела убить его, она бы придумала что-нибудь поумнее утюга или ножа! Какой-нибудь изощренный способ. Яд, который нельзя обнаружить в организме после смерти, или газ, не оставляющий следов.
Глеб активно пошевелил ноздрями. Ему показалось, что какой-то неприятный запах пробился сквозь все цветочные ароматы, которыми была наполнена ванная, – и жасминового мыла, и розового геля для душа, и шампуня с мятой. Запах был какой-то странный – густой и сладковатый. Глеб мог бы поклясться, что в жизни не нюхал ничего подобного.
Отдернув занавеску, он с ужасом увидел, что под дверь ванной пролезают белые дымные языки и слоистыми облаками поднимаются вверх. Еще немного – и они доберутся до его лица. Глеб на некоторое время окаменел, потом очнулся и дрожащей рукой повернул кран. В наступившей тишине он услышал зловещий смех жены, который доносился с той стороны двери. По мере того, как сладковатый дым поднимался все выше и выше, смех становился громче, раскатистей.
– Алла! – закричал Глеб, лягушкой
