видом развернул ее. Очевидно, государю полагалось понять все без слов. Однако он сурово спросил:
– В чем дело?
– Ваша милость, взгляните, в каком плачевном состоянии эта ловчая сеть!
– Она подходит для ловли крупных птиц, скажем канюков. Неужели канюки повадились воровать овес с ваших полей?
– Ваша милость, нам нужны новые сети. Когда мы сеяли в прошлом году…
– Так купите их, – резко перебил его отец.
– Мы не можем! По закону каждый город должен производить надлежащие сети для ловли грачей, ворон и клушиц. Но налоги-то выросли… Нам не под силу заплатить охотникам за воронами даже обычную цену и…
– Господи боже мой! – Король вскочил, гневно вращая глазами. – Кто впустил сюда этого нищего?
Посетитель закутался в свою старую сеть.
– Да, нищего бродягу! – взревел отец.
Я поразился, как громко он может кричать при желании.
– А есть ли у тебя такое право? Где твоя лицензия на сбор подаяния? Пора приобрести ее, раз ты попрошайничаешь вне пределов твоего города. Уж не надеешься ли ты, что сам король раскошелится на ваши дрянные сети? Налоги платят все мои подданные! Видит Бог, вы совсем разбаловались из-за многолетних поблажек…
Проситель съежился под раскинутой сетью, словно прачка, собравшаяся стирать белье перед грозой.
– Да, ваша милость…
– Пополни свою нищенскую суму! – возмущенно добавил король, бросив ему какую-то монету.
Когда проситель удалился, государь спокойно сказал:
– А что наш закон говорит о милостыне?
– Если кто-то дает милостыню в неположенных местах, то его следует оштрафовать на сумму, десятикратно превышающую размер данной милостыни.
Король одарил меня сияющей улыбкой – так обычно улыбалась его мать, когда мне удавалось успешно проспрягать по ее заданию неправильный латинский глагол.
– Значит, вы знаете этот закон. И будете следовать ему? Не забивая себе голову чепухой об этом бедняке или о золотом веке, когда все мы, подобно дружному хороводу пастушков и пастушек, станем плясать на деревенских лугах, украсившись ловчими сетями? – Он отвернулся. – Такие мысли естественны в юные годы… Меня тоже когда-то посещали идеи… Сколько лет вам нынче?
– Одиннадцать, сир.
– Одиннадцать… – Взгляд его стал рассеянным. – В свои одиннадцать лет я прозябал в йоркистской тюрьме. А через два года обстоятельства изменились, и бедный полоумный Генрих Шестой… мой дядюшка, как вы помните, вновь оказался на троне. А другой мой дядя, сводный брат Генриха Джаспер Тюдор, привез меня в Лондон. Безумец увидел меня и сказал то, что мог услышать весь ближний круг: «Безусловно, именно ему мы и наши противники должны будем смиренно передать трон». Дядюшка Генрих был святым, но умалишенным. Пророчество? Следовало ли наказать его?
Я учел недостаток моего предыдущего утверждения по этому поводу и попытался исправиться:
– Очевидно,
