голову, не желая показывать свое лицо. Судя по звуку, принцесса встала на колени на молитвенную скамеечку рядом со мной. Помедлив немного, она вздохнула и сказала:
– Благословите меня, святой отец, ибо я согрешила. Последний раз я исповедовалась…
– Погодите, Кейт! Я не хочу выслушивать ваши признания! – взволнованно воскликнул я и откинул капюшон.
Она явно перепугалась. В полумраке я разглядел ее бледные щеки и удивленно открытый рот.
– Генри! – прошептала она. – Это же святотатство…
– Я не собирался осквернить тайну исповеди. Но боже мой, Екатерина, я должен был вас увидеть! Три года! Уже три года мне не позволяют видеть вас, говорить с вами и даже…
Склонившись к ней, я успокаивающе коснулся ее руки.
– Я… знаю, – кротко проговорила она с заметным акцентом.
Возможно, Екатерина плохо поняла мои слова.
– Но ведь мы обручены! И я несу за вас ответственность.
Трудно сказать, от кого я услышал эту фразу… уж определенно не от отца. Скорее, почерпнул ее в рыцарских историях, которые продолжал увлеченно читать.
– И меня огорчает, что вы так одиноки и живете в столь стесненных условиях.
Принцесса вспыхнула.
– Кто это вам сказал? – возмутилась она.
«Испанская гордость», – подумал я.
– Это всем известно. Говорят…
– Я не нуждаюсь в жалости!
– При чем тут жалость. Вы нуждаетесь в любви, моя дорогая Екатерина… – Я завладел ее руками. – А я люблю вас.
Она выглядела смущенной и явно испытывала неловкость.
– Мы должны уйти, – после долгой паузы проговорила она.
– Никто не найдет нас здесь. В нашем распоряжении еще целый час, – уверенно произнес я. – О, побудем тут немного! Расскажите мне… расскажите, что вы делаете, как проводите дни.
Она подалась вперед. Наши лица оказались совсем близко в теплом сумраке.
– Я… я молюсь. Читаю. Занимаюсь рукоделием. Пишу письма королю, моему отцу. И… – ее голос понизился до такого шепота, что я с трудом разобрал слова, – я думаю о вас, милорд.
От волнения я едва не заключил ее в объятия.
– Правда? И я думаю о вас, миледи.
Как жаль, что я не захватил лютню и мы не сидели в каком-нибудь славном местечке, где я смог бы спеть принцессе о своей любви. Я уже сочинил несколько лирических баллад в ее честь и хорошо разучил их.
– Я женюсь на вас, Кейт! – пылко воскликнул я, совершенно не имея права давать такое обещание. – Клянусь вам. При первой же возможности…
– Наша свадьба должна была состояться после вашего четырнадцатилетия. С того дня миновал уже год, – задумчиво сказала она.
Не мог же я рассказать ей о том ужасном «отречении», которое меня вынудили подписать.
– Да…
