Упал и перекувыркнулся. Катана вылетела из руки: оглянувшись, увидел ее в траве в паре метров от себя. Основная масса моих всадников посшибала с лошадей Дойчей: бой разбился на мелкие группы. Мой соперник с мантией также не удержался: он стоял на четвереньках, мотая головой, пытаясь прийти в себя после сотрясения мозга.
– Макс Са! – появившийся из ниоткуда Богдан помог мне встать на ноги.
За те мгновения, пока я вставал на ноги и поднимал катану, с немецкой конницей покончили. Около десятка всадников безжизненно валялись на земле, оставшиеся оказались в плотной кольце и бросали оружие. Даже атака на город временно прекратилась: застывшие пешие воины пытались понять, что происходит на их глазах, не проявляя инициативы атаковать кавалерию.
– Хенде хох! – вспомнил фразу из немецких фильмов, предлагая сдаться мужчине с мантией, вставшему на ноги с мечом в руках.
– Duell,– взревел мой противник, срывая с плеч мантию и разорвав завязки.
– Да я тебя!..– вскинулся Богдан, поднимая свой огромный топор.
– Богдан, стой! Он – мой,– успел остановить гиганта.
Поединки – очень интересное зрелище: всадники, обезоружив немцев, немного расступились. Оглянувшись на город, заметил, что на его стенах появились фигуры защитников: атакующие пехотинцы тоже замерли в предвкушении дуэли.
Мой противник не уступал мне в росте. Он снял с головы шлем и отшвырнул его в сторону, явив довольно молодое и белокожее лицо. Только глаза у этого мальчишки горели лютой ненавистью, прожигая во мне дыру. Вооружен немец был большим двуручным мечом – анахронизмом, доказавшим свою неэффективность. Римляне, к примеру, никогда не использовали большие мечи, отдавая предпочтение коротким. А они-то толк в сражениях холодным оружием знали.
– Schwein! – выкрикнул с ненавистью Дойч, бросаясь мне навстречу и занося для удара меч над головой.
Если бы на моем месте стоял чурбан, который требовалось расколоть, тактика немца пришлась бы кстати. Я ушел от его неуклюжего удара, полоснув катаной по животу. Клинок, бессильный против латного доспеха, отозвался противным металлическим скрежетом. Доспехи у немца – знатные, продуманные: нарукавники, наплечники и защита ног. После третьей попытки его достать почувствовал, как начинаю уставать. Безумная скачка и падение давали о себе знать. «Подрежь ему ноги сзади»,– подсказал внутренний голос. Удачно ушел от очередного размашистого удара, Дойч начал психовать, не понимая моего стиля боя. Тогда резанул его по правой ноге – по задней поверхности голени.
Трава мгновенно окрасилась в красный цвет, а сам Дойч, взревев, припал на здоровую ногу.
– Хенде хох! – повторил свое требование противнику.
На этом мое знание немецкого заканчивалось. Не знаю, каким чудом удалось увернуться от брошенного ножа: солнечные блики даже резанули по глазам, а кожа левой щеки почувствовала дуновение.
– Ах
