не мог взять себе в толк, как арапчонок смог убежать. Вряд ли царица не послала бы на его поиски людей.
Зыряну нужен был конь. Без коня далеко не уйдешь. За Москвой, где сейчас царствует Василий Шуйский, начинаются дикие земли, где всяк сам себе царь, будь ты коронный польский гетман или новый самозванец на московский трон. Отряды лихих казаков запорожцев или польские разъезды – простому человеку все одна беда. Отнимут последнее, а то и жизни лишат.
Над лесом поднимался скупой дымок очагов. Зырян довольно улыбнулся:
– Не сожгли еще деревеньку-то, Кочубейка.
Арапчонок беззвучно скользил за статной фигурой казака Зыряна.
– Добудем коня, – радостно сообщил казак, – а там – айда в степь вольную. – Кочубейка лишь хмуро молчал, искоса поглядывая на Зыряна. – Надеюсь, хоть харч у них остался, не все выгребли.
С первого взгляда в деревне было тихо. Смерды на козлах пилили дрова. Девки таскали воду из колодца в деревянную бадью, стоявшую у порога хозяйского дома.
«Имение небольшое, – отметил про себя Зырян, – но доброе. Обошла его беда стороной».
Крыши у крестьянских изб были крыты доской, а не соломой, как у большинства. Зырян потер руки. Здесь уж точно разживутся. Кочубейка расплылся в черной улыбке.
– Ну, с Богом! – Зырян вытащил из-под кафтана потемневший образ на веревке и бережно поцеловал его. Что-то тихо прошептав, Зырян засунул образок обратно под рубаху и дернул арапчонка за рукав.
– Сиди здесь. Никуда не лезь. Сам управлюсь.
Кочубейка молчаливо кивнул. Фигура Зыряна скрылась в кустах.
Хозяин усадьбы, поместный дворянин Ермолай Соснов, ловко раздавал тумаки смердам на заднем дворе усадьбы.
Он ругался и таскал крепостных за бороду, приговаривая:
– Куды твои глазища слепые смотрели?
Лес, который смерды сняли с пеньков, оказался негодным для постройки нового дома. Бревна оказались кривыми и сучковатыми.
– Ну как из него строить? – рьяно ругался Соснов, успевая при этом ударить стоявшего ближе к нему смерда тонкой тростью.
– Прости, барин, – выли смерды, падая на колени и утыкаясь головой в землю. – Прости.
Соснов, скорчив недовольную рожу и задрав глаза кверху, беспрестанно причитал:
– Не я, не я. У Господа прощения просите, ироды. Столько леса загубили.
Он вновь хватал смерда за бороду и остервенело таскал за нее. Отойдя от гнева, Соснов скинул кафтан на свежеструганные стволы и пошел в дом. На полдороге он остановился, поднял в небо кулак и хрипло рявкнул:
– На дрова лес катите. Чтобы через два часа здесь чисто было. Гости пожалуют.
Два часа. У Зыряна было всего два часа, чтобы обчистить барские закрома и увести со двора коня, а лучше двух.
– Погоди, кровопийца, – пробубнил про себя Зырян. – Будет тебе Юрьев день.
«Может, сжечь барскую усадьбу ко всем чертям? – закралась в его голову
