управляла его мать Агриппина (урожденная княжна Бабич), которая была верной исполнительницей приказаний, получаемых из Москвы. Но, кроме московских сторонников, при княжеском дворе в Рязани, несомненно, была и партия бояр противного направления, то есть поборников старой рязанской самобытности, враждебно смотревшей на московскую зависимость. Когда Иван Иванович достиг юношеского возраста, он мог возбудить на некоторое время надежды этой партии, потому что характером своим не походил на кротких, уступчивых предшественников. Советники молодого князя указывали ему на Крым и Литву, при помощи которых еще возможна была борьба с Москвой и которые со своей стороны, вероятно, подсылали с теми же внушениями. Иван начал с того, что силой отнял власть у матери, которая все хотела продолжать свою опеку. В Москве пока промолчали и сделали вид, что довольствуются представленными объяснениями: там, очевидно, ждали только удобного случая, чтобы покончить с самой тенью рязанской самостоятельности. Вдруг Василию донесли из Рязани его доброхоты, что рязанский князь ведет тайные переговоры с Магмет-Гиреем и даже хочет жениться на его дочери; Василий послал его звать в Москву. Молодой князь видел опасность и не знал, на что решиться, так как всякая помощь была далека, и время открытой борьбы еще не наступило. Главным советником Ивана был боярин Симеон Коробьин. Он принадлежал к одной из тех боярских фамилий, которые происходили от выехавших из орды крещеных татарских мурз и которых особенно было много на Рязани. Московский великий князь с помощью подкупа привлек Симеона Коробьина на свою сторону, и тот уговорил рязанского князя исполнить желание Василия. Но едва Иван Иванович прибыл в Москву, как его посадили под стражу; Агриппину заключили в монастырь; а в рязанские города были посланы московские наместники. Главный город, то есть Переяславль-Рязанский, поручен знаменитому московскому воеводе Ивану Васильевичу Хабару-Симскому. Это произошло около 1520 года.
Так ловко, без пролития крови, было подготовлено и совершено присоединение к Москве последнего из великих уделов Северо-Восточной Руси, и притом такого, который пользовался политической самобытностью в течение целых четырех столетий. Однако последующее затем татарское нашествие по всем признакам произошло не без связи с этим рязанским переворотом.
Происки крымского хана в Казани действовали тем успешнее, что Ших-Алей и без того возбудил против себя народ усердным повиновением великому князю Московскому. Невоинственный, лишенный всякой энергии, этот хан отличался и наружностью весьма непривлекательной. Поэтому, когда брат Магмета Саин-Гирей весной 1521 года явился с отрядом крымцев под Казанью, вельможи отворили ему ворота и посадили на царство. Ших-Алей отпущен; но русские купцы были ограблены и захвачены. Вслед за тем из Крыма к великому князю от его доброхотов (конечно получавших от него подарки) пришла весть, что Магмет-Гирей собирается с большими силами на Москву. Но эта весть пришла слишком
