всегда был о ней высокого мнения, и, слушая его, она и впрямь верила – тогда, – что это правда. Но треклятый сон…
– Элиен, Барди, остальные, – продолжал Ривер, – никогда не бросили бы тебя, а я… я не умру так скоро. Я думаю. А отчего я умер?
Лорен несчастно посмотрела на него. В голове медленно прояснилось.
Сейчас весна. До трагического дня еще целых полгода. Даже если это просто глупый сон…
– Один ублюдок подкараулил тебя в подворотне и… – Лорен осеклась.
«Я могу это исправить, – осознала она. – Если это был вещий сон, и он начнет повторяться… Я просто сделаю все, чтобы этого не случилось».
Ривер нахмурился, выжидающе глядя, но Лорен не смогла договорить – что накануне они поссорились, и она из упрямства два дня игнорировала его отсутствие и не слышала встревоженные разговоры. Она дулась два дня, воображая, как он приползет в извинениях, и она, так и быть, милостиво его простит. Он был мертв два дня, лежал среди мусора в темном переулке, куда не забредал дневной свет, одинокий, окоченевший. Как долго он мучился, не в силах позвать на помощь? Как долго истекал кровью в агонии смертельной раны?
Лорен убрала руки за спину, изо всех сил стискивая пальцы, чувствуя, что не имеет права сейчас дотронуться до него, убедиться, что он жив. Это ее наказание. За то, что провалилась. И даже не замечала этого столько лет, оставаясь в добровольной слепоте. Не хотела замечать. Не хотела признавать, что разрушила все, к чему на самом деле стремилась…
Лорен вздрогнула, едва не шарахнулась в сторону – когда ее лица коснулись осторожные теплые пальцы, отвели за ухо спадающую прядь. Ривер пристально смотрел на нее.
– Просто сон. Перестань думать об этом.
Лорен отстраненно пыталась вспомнить, был ли у них когда-либо подобный разговор. Приходила ли она рассказать ему о мучившем, смотрел ли он на нее так участливо и твердо, не давая рассыпаться, держал ли так за плечи, заполнял ли весь мир собой, большими синими глазами, сердитой хмуростью, прячущей тревогу, а еще – бесконечное терпение и веру в нее.
Он ведь всегда, подумала Лорен, был на моей стороне.
«А теперь я – буду на твоей».
Она легонько, но решительно кивнула ему. Они обменялись растущими улыбками, продолжая глупо таращиться друг на друга – гляделки превратились в игру, моргать было нельзя, а от широкой улыбки болел уже рот. И когда Ривер собирался поддаться ей, как обычно это делал в играх с младшими упрямыми друзьями, Лорен опередила его и моргнула. Взгляд съехал к его дрогнувшим в смехе губам. Она моргнула еще раз, возвращаясь к глазам, отмечая вдруг особенно остро, что чувствует лицом его дыхание. Ривер удивленно усмехнулся, отодвинувшись. Оказалось, они неведомым образом успели так плотно придвинуться друг к другу, что это было… ну, почти неприлично. Лорен немного покраснела и поспешила разбавить странную атмосферу глупой шуткой о том, что еще отыграется, и вообще он мухлевал, потому как маг воды. Ривер запротестовал, выдвигая свои обвинения, и поспешил убрать остывший чай и сполоснуть
