кислородные баки, шланги, распределители в трех кислородных лангарах, открытых местными гурдварами – при финансовой поддержке со всего мира – на открытых площадках вблизи медицинских центров, изнемогающих под напором пандемии. С пациентами старался не контактировать. Отчасти для того, чтобы избежать заразы, – опасался, что канадские прививки от этого штамма не защитят. Отчасти потому, что не говорил на хинди – только немного на пенджаби, из той же языковой семьи, но все же другом языке. Но прежде всего потому, что ему не хватало важной черты характера, необходимой медикам: он не умел налаживать контакт с больными и их родственниками, легко вступать с ними в диалог – и потом не чувствовать такого изнеможения, словно целый день таскал кирпичи. Так что, когда не был занят в лангаре, он возвращался в отель, тренировался в фитнес-центре или играл в видеоигры у себя в номере. Однако новый ковид его не миновал: Лакс переболел в легкой форме, но потерял обоняние.
Он понимал, что папу с мамой это расстроит, поэтому не сообщал им о болезни, пока не прошли все симптомы. А когда все-таки сообщил, подсластил эту пилюлю известием, что едет в пенджабский город Амритсар: для его народа то же, что для чинукского лосося верховья реки Фрейзер. Мол, пожить на земле своих предков.
Только приехав на место, он выяснил буквальное значение слова «Пенджаб»: Пять Рек. Индия, со множеством языков и диалектов, научила его всматриваться и вслушиваться в слова так, как не натаскал бы никакой преподаватель. Можно сказать, Лакс окунулся в новый учебный проект. Только теперь проект состоял в том, чтобы научиться понимать чужую речь и говорить понятно для других в стране, где говорят на многих языках. Живя в Канаде, Лакс полагал, что неплохо говорит на пенджаби; Индия показала, что до «неплохо» ему еще расти и расти. Носители языка в Амритсаре имели дурную привычку посреди разговора переходить на английский, полагая, что этим оказывают ему любезность. Поэтому в первые несколько недель в Амритсаре Лакс потратил куда больше, чем планировал: жил в «Мариоттах», «Рэдиссонах» и «Уиндемах» и лечил острую тоску по дому просмотром американских телепрограмм и поеданием гамбургеров.
Однако пенджабские телеканалы находились всего в одном щелчке пульта от американских. И постепенно язык начал прокладывать путь к Лаксу в мозг. Некоторые слова оказались почти такими же. Sant – не совсем то же, но близко к saint[19], очень похоже. Naam – еще одно очень важное слово для сикхов – да это же попросту name[20]! Пятиречьем – Пентапотамией – назвал Пенджаб Александр Македонский, так и не сумевший его завоевать. Но и персидское «пендж», и греческое «пента» означают «пять»; и если пройти вверх по течению этих ручьев до самого истока, мы увидим, что оба слова происходят из утраченного языка древних ариев, где были одним.
По-настоящему вынесло Лаксу мозг открытие – весьма запоздалое, надо сказать, – что с его собственным прозвищем та же история. Laka на пенджаби, laks
Святой (англ.).
Имя (англ.).
