Отец воспринял все это дело с некоторым сарказмом. Боюсь, что непонимание между нами растет. Кстати, от Каллингворта пришла потрясающая открытка. «Я выбрал тебя, – пишет он. – Имей в виду, я должен тебя вызвать, когда будет нужно». На открытке не было ни даты, ни обратного адреса, но на штемпеле значится Брэдфилд, что на севере Англии. Это ничего не значит? Или значит все на свете? Поживем – увидим.
До свидания, старина. Столь же подробно пиши мне о своих делах. Как закончилась история с Рэттреем?
Письмо пятое
Мертон-он-Мурс, 5 марта 1882 года
Я был в полном восторге, дружище, получив твое заверение, что ровным счетом ничего из того, что я сказал или мог сказать о религии, тебя не задело. Трудно передать, какое удовольствие и облегчение доставило мне твое душевное письмо. Мне больше не с кем поговорить на эти темы. Я загнан внутрь себя, и мысль обедняется, когда позволяешь ей вот так застаиваться. Как же хорошо все высказать сочувственному слушателю, тем более, возможно, тогда, когда он придерживается другого мнения. Это успокаивает и отрезвляет.
Те, кого я больше всего люблю, меньше всего сочувствуют моим усилиям и трудностям. Они говорят о том, что надо иметь веру, словно этого можно достичь одним усилием воли. С тем же успехом они могли бы говорить мне, что я должен быть брюнетом, а не рыжим. Возможно, я мог бы создать видимость этого, отказавшись от обсуждения всех религиозных вопросов. Но я никогда не предам высшее благо, дарованное мне Богом. Я буду им пользоваться. Куда более морально пользоваться им и ошибаться, чем от него отказаться и быть правым. Это всего лишь складная линейка, а мне нужно измерить ею Эверест, но она все, что у меня есть, и я от этого никогда не откажусь, пока дышу.
При всем уважении к тебе скажу, что очень легко быть ортодоксом. Человек, жаждущий морального спокойствия и материальных благ, конечно же, выберет эту стезю. Как говорит Смайлз: «Мертвая рыба может плыть по течению, но надо быть человеком, чтобы плыть против него». Что может быть благороднее начала христианства и его основателя? Как прекрасно стремление вверх некой идеи, похожей на дивный цветок среди валунов и пепла! Что это мировоззрение превосходит рассудок! Что этот смиренный философ был высшим разумом, которого мы не можем представить личностью, не проявив при этом неуважения! Все это станет на одну доску с самыми нелепыми заблуждениями человечества. И потом – насколько окуталась тучами дивная заря христианства! Его представители вознеслись из стойла в дворцы, из рыбацкой лодки в Палату лордов. В не менее несуразном положении находится и властитель Ватикана с его сокровищницами искусств, гвардией и винными погребами. Все они добрые и талантливые люди, и среди умов, возможно, заслуживают того, что получают. Но как они могут выставлять себя представителями веры, которая, как они сами утверждают, основывается на покорности, бедности и самоотвержении? Все они с одобрением цитируют притчу о госте на брачном пиру. Но попытайся изменить положение хоть одного из них на приеме при дворе. Недавно
