но через мгновение вернулся.
– Извольте видеть, сэр, он не уходит.
– Не уходит! Что это значит? – Каллингворт сидел с открытым ртом, выставив вперед вилку и нож. – Ты это о чем, негодник? Что ты несешь?
– Вот его счет, – проговорил напуганный мальчик.
Лицо Каллингворта потемнело, на лбу вздулись жилы.
– Счет, да? Гляди сюда. – Он вытащил часы и положил на стол. – Сейчас без двух восемь. Ровно в восемь я выйду и если его там увижу, то размажу по тротуару. Передай, что разбросаю его ошметки по всей округе. У него две минуты, чтобы сохранить себе жизнь, и одна из них почти истекла.
Мальчик вылетел из столовой, и через секунду мы услышали грохот входной двери и топот ног по лестнице. Каллингворт откинулся на спинку стула и захохотал, пока на глазах у него не выступили слезы, а жена его подрагивала от сочувственного смеха.
– Я его с ума сведу, – наконец прохрипел Каллингворт. – Это нервный и трусливый субъект, когда я на него смотрю, он сереет. Если прохожу мимо его магазина, то обычно захожу и гляжу на него. Ничего не говорю, просто смотрю. Это его парализует. Иногда в магазине полно людей, но воздействие то же.
– Так кто же он? – спросил я.
– Он бакалейщик. Я говорил, что плачу всем торговцам, но он – единственное исключение. Пару раз он меня доставал, так что я пытаюсь обходиться с ним так же. Кстати, Гетти, можешь завтра послать ему двадцать фунтов. Время очередного взноса.
Я, наверное, сплетник, Берти? Но когда я начинаю рассказ, память так ясно все возвращает, что я пишу почти бессознательно. К тому же в Каллингворте перемешано множество всяких качеств, и я не могу сам составить о нем представление, так что стараюсь просто повторить тебе его слова и передать его поступки, чтобы ты самостоятельно мог его себе представить. Я знаю, что он всегда тебя интересовал и интересует еще больше, поскольку судьба снова свела нас вместе.
После ужина мы прошли в заднюю комнату, представлявшую разительный контраст с парадной обстановкой, где стоял простой стол из сосновых досок и полдюжины кухонных стульев на крытом линолеумом полу. В одном конце располагалась электрическая батарея и магнит, на другом – ящик с лежавшими на нем пистолетами и беспорядочно рассыпанными патронами. К ящику была прислонена винтовка, а стены испещрены следами от пуль.
– И что это? – спросил я, оглядываясь по сторонам.
– Гетти, что это? – спросил он, зажав в руке трубку и склонив голову набок.
– Господство на море или контроль над Мировым океаном, – ответила она, как ребенок, повторяющий выученный урок.
– Именно! – крикнул Каллингворт, тыча в меня трубкой. – Господство на море или контроль над Мировым океаном. Все это у тебя перед носом. Говорю тебе, Монро, я мог бы поехать в Швейцарию и сказать им: «Слушайте, у вас нет выхода к морю и портов, но найдите мне корабль с вашим флагом, и я обеспечу вам господство над всеми океанами». Я прочешу все моря, пока на них не останется и спичечного коробка. Или же
