в первом, а менеджеров еще раньше почти полностью обновили. Не беда: завод вернулся к законным хозяевам ради третьего цеха, до разрухи числившегося основным и главным. В его границах любая динамика по сравнению с десятилетним простоем была положительной. Следовательно, Шестаков действовал в верном направлении. А первый и второй цеха его волновали даже меньше, чем арендные площади на Чернышевского.
В административно-бытовой корпус Шестаков вернулся, когда уже стемнело. В приемной было неожиданно свежо – арбузно не по сезону. Секретарша, упорно смотревшая в монитор, от щелчка двери вздрогнула.
– Простите, что разбудил, Людмила Петровна, – вежливо сказал Шестаков.
– Ох, что вы, Сергей Иваныч. Вас человек ждет… Ждал… Ох, прошу прощения.
Секретарша поправила прическу и застыла с пальцами у виска.
– Людмила Петровна, вы в порядке? Что за человек?
Она проснулась и продолжила вроде по теме, но как-то невпопад:
– Да, он ушел. Приятный такой. Здесь был, сказал, что из главка.
И гаснущим тоном пробормотала:
– …Из какого главка?
– Действительно, из какого главка? – подхватил Шестаков, теряя терпение.
– Я да, я могу, – сказала Людмила Петровна. – Он вот тут сидел, а потом сказал, что пойдет – ну и пошел, значит…
– Так, – сказал Шестаков и решительно обошел стол.
Секретарша снова вздрогнула, но напрасно – никаких игр на экране не было. Было начало официального письма сити-менеджеру с просьбой ускорить перевод первых этажей рабочих общаг в статус нежилых помещений. Была у Шестакова одна мысль в связи с этим.
– Ага, – сказал он, смягчаясь. – Да, формулировать тут тяжко. Давайте, Людмила Петровна, кофе попьем. Полегче станет, а? Сделаете?
– Да-да, конечно, – всполошенно согласилась секретарша.
Шестаков шагнул к кабинету, вспомнил утренний разговор с Жарковым и спросил:
– А человек тот не сказал, из какого главка он? Главк МВД, ЦРУ там или древнегреческий какой-нибудь?
– Нет-нет, – сказала секретарша с улыбкой и снова замерла, будто мучительно вспоминая.
Да что с ней такое сегодня, подумал Шестаков – и замер сам. Секретарша медленно произнесла:
– Он сказал – «Морриган».
Сдержаться, приказал себе Шестаков, но опоздал.
– Что?..
– Слово незнакомое, вот я и забыла, – радостно объяснила, тоже себе, Людмила Петровна, подняла глаза на начальника, усохла под его взглядом и сбивчиво повторила, судорожно пытаясь понять, ее-то вина в чем: – «Морриган», он сказал. Передайте, говорит, Сергей Иванычу, что я по этому поводу заходил – и попозже зайду.
– Когда
