на себе взгляды двух мужчин в штатском, он нахмурился, но тут же улыбнулся.
– В чем дело? – еле слышно проговорил Высоцкий, заметив в поведении Протасова внезапную осторожность.
– Ерунда, – махнул рукой инженер, – здесь одни свои, сто раз проверенные. Так вот, о чем это я?
Генерал пожалел, что стал спаивать трезвенника, – Протасов уже с трудом сидел на скамье, еще одна рюмка, и он просто уснул бы. Высоцкий отставил в сторону бутылку и уже хотел предложить Протасову прогуляться.
– Вспомнил, – неожиданно прошептал московский инженер, – на днях нас передислоцируют во Владивосток, испытывать робота в прибрежных условиях. Оттуда – на Камчатку. Испытания в долине гейзеров. И учтите, с боевым, а не с учебным вооружением.
– Это же у черта на куличках, – присвистнул генерал.
– Ерунда, нам выделен отдельный транспортник, – заплетаясь, произнес инженер, – сперва нас перебросят во Владивосток для учений, схожих с теми, которые сегодня прошли и у вас, но с боевым вооружением, а потом – под Петропавловск-Камчатский. Кстати, решено выбросить «Т-191» под Владивостоком на грузовом парашюте – посмотреть, как он себя поведет. С корабля – прямо на бал.
Протасову стало дурно. Генерал подхватил инженера под руки и отвел в сторону. Очистив желудок от алкоголя, инженер вернулся на свое место, но пить, а тем более говорить, он был уже не в состоянии. Его глаза прищурились, и он погрузился в сон, в котором все еще звучали музыка и тосты военных.
– Сынки, – шепнул генерал бойцам комендантского взвода, – человек он государственный, надо с почестями доставить в офицерскую гостиницу. А это, – он взял непочатую бутылку водки, – поставите ему на тумбочке у кровати.
Глава 3
Оранжевая полоса горизонта, затянутая сверху серыми тучами, тонула в опускающихся на землю вечерних сумерках. Прогремел гром, где-то вдалеке сверкнули одна за одной молнии – вот-вот должен был начаться проливной дождь. Тусклый круг солнца, словно ощутив приближение шторма, покатился за верхушки гор, уступая место уже просматривающемуся сквозь серую пленку неба бледному полумесяцу.
Военно-транспортный самолет, как ледокол, прокладывал себе дорогу сквозь налитые свинцом тучи. Несмотря на плохую погоду и приближающийся шторм, экипаж «АН-74» не собирался менять курс или приземляться на ближайший аэродром, чтобы переждать бурю, – насчет этого были даны строгие указания с земли. Груз, находившийся на его борту, должен был оказаться в определенном квадрате без малейшего отклонения от графика. Любая задержка могла стоить командиру погон и должности.
По белому корпусу «АН-74» в одночасье забарабанил мелкий град. Отсек военно-транспортного самолета наполнился шумом разбивающихся о металл ледышек. Круги иллюминаторов, как это обычно бывает во время обледенения, затрещали, словно пошли трещинами.
– …угроза обледенения… прошу разрешения снизить высоту, – полетело в эфир.
Получив
