вошла в магазин утром, то обнаружила груды бумаг и книги, лежащие криво, как будто в них кто-то рылся. Мне пришла в голову странная мысль: может быть, Флора пыталась найти свою книгу, ту, что отдала мне Катери. Я отбросила эту мысль. Но осторожные обыски не прекратились. Я привыкла приводить себя в порядок и пополнять запасы по утрам. Открывать магазин должна была Асема Ларсон.
Асеме двадцать два года, она изучает историю и язык оджибве в Университете Миннесоты. Она по большей части оджибве, ее дедушка наполовину сиссетонский дакота, а в остальном в ней течет норвежская и ирландская кровь. Она рассказала об этом однажды, когда мы разбирали мое происхождение. Но вчера она сказала, что заболела.
– Мои крови снова воюют друг с другом, – объявила она.
– О чем ты говоришь?
– Исторический детерминизм. Проявившийся физически, – продолжила Асема. – У меня сильные судороги. Извини, но не могла бы ты подменить меня в мою смену?
Я согласилась, а сегодня она вернулась.
– Как твой исторический детерминизм? – спросила я.
– Немного лучше, – ответила она. – Вчера я весь день пила чай из листьев малины.
– Хорошо, я по тебе скучала.
– О-о-о. Ты такая сентиментальная.
– Спасибо. На самом деле дел по горло. В магазине было оживленно. Разве вы, молодежь, ничего не знаете о спазмолитиках?
– Эй, если бы я действительно была привержена традиционной культуре, может, я и уединилась бы где-нибудь в лунном домике, почесывая спину длинной палкой, чтобы не осквернить себя.
– Не заставляй меня начинать.
– Ха-ха, – сказала Асема. – Ты знаешь мое мнение на этот счет.
– Как у тебя сложились языковые отношения с твоим стариком? – спросила я.
– Безумно хорошо. Мы с Хэнком разъезжали по общине на гольф-каре, доставляя еду.
Я заметила у нее на запястье нарисованный чернилами контур.
– Как будет на оджибве «татуировка»?
Асема взглянула встревоженно:
– Понятия не имею!
Некоторое время она бормотала о возможных вариантах, а затем написала Хэнку и на мгновение уставилась на телефон.
– Мазинижага’эбии’иган, – сказала она.
– Ужасно длинное слово.
– У оджибве все намного длиннее.
Она бросила на меня многозначительный взгляд, который я проигнорировала. По части татуировок Асема намного опережает Пенстемон. На левом плече у нее вытатуирован ястреб, ныряющий вниз, чтобы догнать голубых ласточек в районе запястья. Она копит деньги, чтобы голубые ласточки взлетали по ее правой руке и кормили птенцов в верхней части плеча. Таким образом, когда она сложит руки, на ней будет изображена история их спасения. Ее длинные каштановые волосы собраны в два детских хвостика над ушами. Она безжалостный критик. Готова осуждать все. Не только книги, но и историю, напыщенность американской политики, местных деятелей, музыку, белых, других индейцев, а также работу магазина.
