про Горгону? – Веруся кокетливо улыбнулась ему. Он ведь герой, раз победил такое чудовище.
– Да в голове как-то всплыло…
– Вот и у меня порой также всплывает, – кивнула она. – Имена, вещи, модные бренды, которых здесь никогда даже не было!
– Думаешь, мы всё же были за тем старым холстом?
– Не сомневаюсь! Ты наверняка что-то сделал не так!
– Да ведь и не успел ничего толком сделать! – запротестовал Митя. – За тем холстом стояла Матильда!
– Ивановна? – растерялась Веруся. – У меня Дед Мороз… Еще подумала – «как только успел?». А потом всё… Ничего больше не помню.
– Я тоже пришел в себя уже на кровати. Крепко приложила меня. Дури в ней много.
– Видишь? Иллюзия! Ложная память! Эхо того затекстурного мира! Если помним по-разному, значит, им есть что скрывать. Мы были там, просто не помним. Нас вернули сюда!
– И стало хуже, чем было! – воскликнул Митя, понимая, куда она клонит.
Конечно же, Веруся обиженно закусила губу. Хорошо не удила. Потащит сломя голову черт знает куда! Не послушай ее, спокойно пил бы свой кисель в детском саду – уютном и тихом! Теперь будет так, как решит только он! Желтые колготки были уже совсем близко! Карьера, перспективы, Орден Золотого Доната… Всё пошло прахом. Больше никаких «захолстовых» миров!
Раздраженно мотнув головой, Митя ногой открыл дверь, и она с громким стуком ударилась в стену. В зале упала картина, задребезжала посуда на полках, а единственный посетитель поперхнулся и с недоумением посмотрел на детей.
– О… Юный и дерзкий? – усмехнулся стоявший за стойкой юноша в щегольской шляпе.
В ней спутать хозяина с кем-то другим было нельзя. Цилиндр из настоящего бобрового фетра с черной шелковой лентой в городе только у одного человека. Новомодные котелки из мягкого плюша, войлока и клеенки не шли ни в какое сравнение с элегантностью его головного убора. Такой сейчас уже нигде не достать.
– Ваша заявка… на крысюка… – проблеял побледневший Митя, растеряв весь кураж. Пирожковая не то заведение, куда можно открыть дверь с ноги.
– А-а… – кивнул Шляпник. – Тогда милости просим.
Он сделал приглашающий жест, показав на потемневшую от времени и копоти дверь. На ее косяке были хорошо заметны сколы и глубокие борозды. Здесь явно тащили того, кто отчаянно упирался и боролся за жизнь. Но сейчас дети шли в это логово сами. Чудовищ тут много, и с ними приходится жить.
На первый взгляд, в комнате не было ничего необычного. А на второй проступали зловещие детали и знаки: засохшие бурые пятна на стенах, подозрительные бугры под ковром, вырванный клык в горшочке с фикусом и огромный, нечленораздельно ворчащий паук в темном углу.
Стол, заваленный грязной посудой, добавлял свою нотку безумия. Разномастные чашки кофейных и чайных сервизов из стекла, фарфора, глины, керамики образовывали шаткую пирамиду, причем верхние почти доставали
