так ни одно сражение не может быть выиграно без крови и жертв. К сожалению, в военных действиях это неизбежно, господин генерал. Но пока, как видите, их вообще не было. Я и мои подчиненные являются верными солдатами кайзера и готовы умереть, если это потребуется. Боевой дух в дивизионе воздушных кораблей необычайно высок, материальная часть находится в полном порядке!
Несмотря на такой натиск и приведенные факты, Мольтке, однако, был не слишком доволен. Слушая собеседника, начштаба взял лист бумаги и арифмометр и стал педантично подсчитывать, сколько стоит один вылет цеппелина.
– Я думаю придать большее значение зажигательным бомбам, наполненным бензолом, и сейчас разрабатываю операцию по сбросу шести тысяч десятикилограммовых бомб на Лондон с привлечением двадцати дирижаблей. Во время горения температура пламени достигает три тысячи градусов, что создает большие проблемы с их тушением, – выложил новый проект «сумасшедший капитан».
– Я понимаю, – процедил Мольтке. – Зажигательные бомбы – вообще вещь ненадежная. Насколько я знаю, обычно четверть из них не срабатывает.
– Мы усовершенствуем их...
– Все это очень дорого, – махнул рукой генерал. – Германия, особенно теперь, в момент наивысшего напряжения сил, не может себе позволить тратить деньги налево и направо. Убито примерно... ну скажем, двести пятьдесят французов и англичан. То есть, – продолжил он, – одна вражеская смерть стоит пятьдесят две марки и двадцать три пфеннига, что недопустимо для казны. Мы с вами, дорогой капитан, в трубу вылетим с такой арифметикой. По моему мнению, жизнь врага, будь он француз, британец, русский, – вообще ничего не стоит. Вот если бы удешевить убийства врагов до минимума...
Штрассер удивленно глядел на генерала, напоминавшего сейчас бездушную счетную машину. Ответ не находился.
– А такой способ, кажется, есть, – закончил начштаба.
Потерев висок, Мольтке надавил кнопку электрического звонка, вжав ее до отказа в полированную поверхность стола. Ожидание не оказалось долгим. Спустя двадцать секунд на пороге появился адъютант. На физиономии лейтенанта было написано подобострастное желание выполнить распоряжение высокого начальства.
– Послушайте, Вилли, приведите этого... посетителя. Ведь он уже битый час дожидается, не правда ли?
– Так точно, господин генерал, – кивнул офицер. – Ждет.
Мольтке откинулся на спинку кресла, прищурившись и глубоко вздохнув. Задуматься было о чем: война, ставшая позиционной и затяжной, похоже, не предвещала быстрой победы.
Вновь открывшиеся двери кабинета явили офицерам посетителя.
– Гельмут Эккенер, – представил адъютант гостя.
– Здравствуйте, господа, – осклабился плюгавый мужчина в потертом сюртуке.
Посетитель оказался химиком со стажем, несколько «повернутым» на своем деле. В чем-то он даже походил на Штрассера – в своей фанатичности
