образно и фигурально находилась итак в её руках в виде ход-дога, который она сколько ей это позволяют анатомические особенности горла откусывает, и с вот таким набитым под завязку ртом, с выпирающимися щеками, плюс из уголков его губ начал протекать кетчуп, завершая картину этого себя переедания в самоедство, начинает себя пережёвывать, не сводя своего взгляда с оторопевшего от страха Родиона Леонтьевича и одновременно с незнакомца, для кого в первую очередь и задумывался этот спектакль с поеданием хот-дока.
И если насчёт Родиона Леонтьевича особых иллюзий у Капитолины Андреевны нет, он ничего не понял из происходящего с ней, то вот в сторону незнакомца за соседним столом, – в чью сторону всё-таки были иллюзии изначально у Капитолины Андреевны, – у неё, если и были какие-то планы, то они в своей части получились. И этот тип в первый раз вижу для Капитолины Андреевны, совершенно и логическим умом непонятно, почему занял такое приоритетное положение в её уме с первого его на неё взгляда, а там и до сердечных мук недалеко, как только она в щеках раздулась под воздействием откусанной сосиски, а в лице порозовела, то тут же отложил в сторону свой обед, сложил перед собой руки мостиком и опёрся подбородком на них, чтобы ему было удобней наблюдать и анализировать, что же такое в один момент происходит с разумными с виду гражданками и они в тот же самый момент начинают себя вести вот так удивительно.
А такое ответное поведение незнакомца, кто теперь и не скрывает своей заинтересованности в Капитолине Андреевне, подталкивает её к тому, что она, не сводя с него своего много чего говорящего взгляда (а она ничем другим говорить сейчас не может), – смотрите-смотрите, этого вы хотели и добились, – начинает пытаться прожевать всё ею откушенное. Что неимоверно сложно, когда ты не имеешь права потерять лицо перед тем, кто с тебя своего взгляда не сводит, ну и заодно по техническим причинам. Всё-таки нечего так забивать свой рот едой, нужно там оставлять и место для работы зубов.
А вот этот момент в поведении Капитолины Андреевны заметил-таки Родион Леонтьевич, и это его сразу напрягло в злую и ревнивую сторону. В которую, что за правила публичности такие ограничивающие ваши движения сердца и души, он не мог сейчас повернуться.
– Да кто там такой? Кто смущает мой ум?! – начал нервно порываться встретить лицом к лицу эту для своего будущего опасность Родион Леонтьевич. А вот припомнить, кто мог быть тем, кто сбил с толку Капитолину Андреевну, Родион Леонтьевич никак не мог, и всё благодаря предусмотрительности Алекса.
– Что же делать?! – задаётся новым вопросом Родион Леонтьевич, хватая со стола ложку и пытаясь в её отражение высмотреть того, кто там сзади от него сидит и прожигает ему затылок. Хотя нет, не затылок, а он гад заглядывает в рот к Капитолине Андреевне, чтобы в будущем туда залезть. А такие мысли прямо-таки с ума сводят Родиона Леонтьевича в тот момент, когда Алекс посчитал, что он достаточно получил для себя информации, из которой он может спрогнозировать
