время лёгких денег закончилось поколений сто назад и с того же времени социальные лестницы работают лишь в одном случае из миллиарда.
А вот Джереми знал это. Он знал, что сейчас ребёнок, родившийся в семье инженера средней руки будет жить на уровне его родителей или ниже. Вырваться из своей горизонтали, обусловленной парой тысяч факторов было делом фантастическим, а вот упасть – труда не составляло. И так было со всеми и уже очень продолжительное время.
Но в какой-то момент частота падений вниз принялась ускоряться и сейчас цивилизация стала походить на раскаленный шифер – задень его и тот взорвётся. Джереми знал, что дед воспользовался похожим моментом, но в корыстных интересах. Перед ним же стояла более благородная цель – перераспределение благ в пользу людей создающих, а не потребляющих.
Леди Стюрт хоть и считалась железной, но причину перемен в сыне не поняла и винила во всем наследственность. Как она не старалась – слепить из Джереми то, что она в конечном счёте и хотела получить не удалось. Ей оставалось только надеяться, что рано или поздно сын возьмётся за голову, как это сделал его дед.
– Хватит этих соплей! – сказала леди Стюрт, будто сильно стукнув по столу кулаком.
– Мама… – Джереми не знал, что сказать, но знал, что говорить просто необходимо и что его тут же перебьют.
– Нет! Ты – Стюрт! Хватит соплей. Твой прадед поднял семью почти с колен, а ты в тридцать лет – большой ребёнок! – Джереми видел, что мать пылает, но это его не страшило, он лишь пытался скрыть улыбку. – Когда ты уже осознаешь свою роль?
– Я стараюсь, мама, – Джереми походил на ангела в этот момент, но леди Стюрт, так просто было не убедить.
– Не ври! Я тебе не кухарка и мне давно за двести, чтобы различать ложь. Ты мягкотел и ленив как дед. Знаешь, что с нами было если бы он не взялся за голову?
– Копали бы камни на Радуге, – как ни в чем не бывало ответил Джереми.
– В самой токсичной яме в окружении точно таких же неудачников!
– Эти неудачники работают, чтобы мы жили, – выпалил Джереми слегка разозлившись, но тут же осекся, коря себя за это.
Леди Стюрт сделала настороженный вид и будто замерла, не моргая уставившись на сына.
– Конечно, в этом ничего плохого нет, но все-таки нужно проявлять хоть толику уважения к тем, кто позволяет нам ходить на золотой унитаз, – Джереми положил уже отрезанный кусок отбивной в рот и уставился на мать, медленно пережевывая мясо.
Несколько секунд она продолжала смотреть, а затем уголки её губ дернулись, и она отпила из фужера.
Джереми знал, что матери нравиться такой юмор. Она любила жёсткость и подчеркнутость своего превосходства над подавляющим большинством людей. Парню стало противно от этой мысли и необходимости даже произносить нечто подобной почти каждый день да по много раз.
– Вот
