Очень медленно шло строительство аэродромов для новых скоростных истребителей и бомбардировщиков дальнего действия (которые еще предстояло получить). Хуже всего, утверждали военные, что строительство невозможно ускорить, поскольку оно находится в руках НКВД.
У моряков были столь же серьезные недовольства. Сильно задержалось строительство новых береговых батарей, включая и те, что должны защищать Либаву от нападения с моря. Новые морские базы на Балтийском побережье только начали создаваться. Даже в Риге оборудование не закончено, будет готово лишь к 25 мая. Восемьдесят процентов морской авиации пришлось расположить на тыловых базах, далеко от возможного театра военных действий, поскольку не готовы летные полосы. Офицер, инспектировавший передовые укрепления, поражен был, увидев бетонные орудийные гнезда так близко от границы, что перед ними не было ни прикрывающих минных полей, ни заграждений. У орудий не было вращательных установок; стволы, направленные на запад, нельзя было поворачивать, и стоило неприятелю зайти в тыл, как орудия становились бесполезными. Некоторые амбразуры были слишком узки для предназначавшихся для них орудий.
Береговые батареи в Либаве установили к маю, но не было защиты со стороны суши. Военно-морское командование отвечало за оборону со стороны моря, а действиями на суше ведает Прибалтийский особый военный округ. Их взаимодействие не было разработано.
Штаб армии находился в Риге, штаб флота – за 300 километров от Риги, в Таллине. Не был решен вопрос о высшем командовании в случае войны. Аналогичная ситуация была на всех балтийских базах Ленинградского оборонительного района, исключение составлял полуостров Ханко, где командовал флот.
Отношение сухопутных сил к происходившим событиям кратко выразил генерал-полковник Ф.И. Кузнецов, командующий Прибалтийским округом. Когда адмирал Кузнецов хотел обсудить со своим однофамильцем план строительства круговой обороны Либавы и Риги, генерал Кузнецов с возмущением воскликнул: «Неужели вы думаете, что мы допустим противника до Риги?»
Трибуц, опытный моряк, человек сильный, энергичный, стремительный, не мог скрыть свою тревогу и продолжал настаивать. Лишь тогда была послана 67-я пехотная дивизия занять сухопутные оборонительные позиции у Либавы. Но это произошло перед самой войной; даже в полночь 21 июня вопрос о взаимодействии армии и флота официально еще не был урегулирован[20].
Таким образом, предложение адмирала Трибуца вывести корабли из опасного, незащищенного порта Либавы имело элементарный здравый смысл. Но существовало, и немалое, препятствие: Сталин был другого мнения. Он хотел еще летом 1940 года поставить в Либаве линейный корабль и не мог одобрить дальнейшее ослабление базы.
«Мы были уверены, что для Либавы это слишком, и, когда возросла военная угроза, было предложено перевести часть кораблей в Ригу, – отмечал Кузнецов. – Но поскольку известно было мнение Сталина, я не решался отдать
По мнению вице-адмирала Н.К. Смирнова, начальника политуправления Балтийского флота, у Либавы не было ни оснащения, ни сил, чтобы дать отпор немцам (
