Никаких детей не будет, сейчас не до них – война! Пожалуйста, об этом не думай, это моё дело. Ну, а в отношении семьи никто тебя не спросит, других же не спрашивают! Я тебя люблю, ты меня тоже, хотя, может быть, и не так, как бы мне хотелось… Но мы живём, и давай будем жить так, чтобы я не бегала к тебе, как какая-нибудь уличная девка. Будем жить вместе, от этого ничего не изменится. Ты же меня уже знаешь, я своей связью с тобой никогда не воспользуюсь, буду работать, как и в медсанбате, насколько хватит сил. Так будет до конца войны, ну а там посмотрим… Давай не будем на эту тему больше говорить.
В это время пришёл Игнатьич, принёс еду на троих и почти целый котелок объедков для Джека. Они поужинали, затем Катя встала из-за стола и, взглянув на Бориса, удалилась в спальню, следом за ней прошёл и Борис. Там она обняла его и, целуя, вполголоса сказала:
– Боренька, миленький, ну успокойся! Всё будет хорошо. Поцелуй меня, я сейчас уйду… Сегодня, чтобы ты не волновался, я у тебя не останусь, ну, а завтра… Завтра мы посмотрим. Ты посоветуйся с замполитом, и если он скажет, что нам нужно жить врозь, то так и будет.
Подходя к двери, Катя заявила:
– Мне сегодня приказано дежурить по операционно-перевязочному блоку. Дежурство с восьми часов вечера до восьми утра. Из врачей будет дежурить капитан Власенко Мария Сергеевна, а если поступят какие-нибудь серьёзные раненые, требующие срочной операции, то мы вызовем начальника первого хирургического отделения майора Минаеву.
– Нет, сказал Борис, – вызовете меня, ведь я ведущий хирург, а там посмотрим.
– Слушаюсь, товарищ начальник.
Катя ушла, а Борис, покурив, улёгся спать. Ему показалось, что спал он всего полчаса, как его разбудил Игнатьич, сообщив, что его вызывают в операционную. Быстро одевшись, Борис побежал по дорожке, устланной тоненькими берёзовыми жердями, к операционно-перевязочному блоку.
Войдя в предоперационную, он встретил Власенко. С ней, как и с другими врачами, он успел познакомиться при обходе госпиталя в день приезда. Она чётко доложила:
– Товарищ начальник, доставили раненого в грудь. Повреждено лёгкое, кровотечение, правда, несильное. Я уже свозила его в рентген-палатку. Снимки готовы, виден осколок, он находится на уровне третьего ребра по среднеключичной линии, как будто не очень глубоко. Раненый уже в операционной. Послать за товарищем Минаевой?
– Подождите, я его сам посмотрю.
Власенко немного удивлённо взглянула на начальника госпиталя, ведь Кучинский никогда сам раненых не осматривал. Тем временем Борис облачился в поданные ему санитаркой белоснежный халат и шапочку и проследовал в операционную.
На столе лежал мужчина атлетического сложения, лет 25 с забинтованной грудью. На повязке алело довольно большое пятно. Тело раненого до половины было укрыто простынёй. Алёшкин приказал разрезать бинт и пинцетом
