ехали, никто не произносил ни единого слова. Пупов пыхтел и периодически прокашливался, пытаясь играть у меня на нервах. Чем же я его так заинтересовал, что вытянуть меня нужно было прямо со стоянки.
Кабинет у этого особиста, как мне показалось, временный. Поскольку не может он находиться в здании высотного снаряжения. Наверняка Пупов откомандирован на время операции в Бокайды, а сам он решил выбрать себе более удобное место для контроля за обстановкой. Ближе к гуще событий.
Рядом с кабинетом уже сидели двое лётчиков. По взъерошенным волосам и усталому виду я понял, что они тоже, как и я, буквально из кабины.
– Здесь сидеть, – махнул он на скамейку напротив обшарпанной двери.
Вот это мне совсем не понравилось. Если он сам и похож на пса, то я точно не в родне с ним.
– Я вам не собака, товарищ капитан, – спокойно сказал я, здороваясь со своими коллегами за руку.
Пупов повернулся ко мне и ехидно заулыбался.
– А это мы сейчас и посмотрим, кто вы и что. Ждите вызова, Родин, – сказал особист и вошёл в свой кабинет, громко хлопнув дверью.
Поговорив с ребятами, я уяснил для себя, что сегодняшняя ночь была не самая успешная в плане результатов проведения операции по уничтожению духов.
– Наших целей вообще в районе не оказалось. Не знаю, куда бомбы сошли, – рассказывал мне один из лётчиков, оказавшийся командиром звена на Су-17М2 из полка в Зары.
– А у нас почти всё мимо. Раз зашли, а ПАНовец отбой даёт. Мол, слишком близко к своим. И «сварка» строчит со всех сторон, – делился своей историей второй лётчик из местного полка МиГ-23.
Чтобы передовой авианаводчик или сокращённо ПАН, дал отмену работы по цели, должна быть причина. Это либо очень сильно промахнулся лётчик с выходом на цель, либо сам ПАН неверно рассчитал. В принципе, может быть всё, что угодно.
Свои впечатления я рассказал вкратце, и парни похвалили меня, и заочно Валеру, за храбрость.
– В вашем, двести тридцать шестом, я слышал, что все безбашенные. В хорошем смысле. Начальство вас и не жалует, поскольку проявляете себя, а командир ваш может кого-нибудь потеснить в дивизии.
Сомневаюсь, что именно этим обусловлено внимание ко мне особиста. Пока с ним не поговорю, всё равно не узнаю. Да и не страшнее Пупов духов. Обычный «бесконтактный» боец.
– Родин, заходите, – вышел из кабинета молодой лейтенант и подошёл ко мне. – Начальник особого отдела Бокайдского полка, лейтенант Борькин, – поздоровался он со мной.
– Лейтенант Родин.
– Да, да. Знаю. Идите на беседу, – сказал Борькин, достал сигарету и направился на улицу.
В кабинете свет был выключен, а единственным источником, освещавшим рабочий стол Пупова, была лампа. Ощущаю себя на допросе каком-то. И интерьер, как в страшилках про чекистов – стол с зелёным сукном, серый сейф, шкаф с папками дел и портрет Феликса, он же «Железный», он же Дзержинский рядом с фотографией Леонида Ильича.
– Садитесь,
