Гесса задело. В памяти все это время непрошено выступал рассказ друга о неудачной женитьбе. Восемь раз! Да Аверину с этой одной разобраться бы. Конечно же, у него не такое терпение, как у биолога. И опыта нет никакого и…
– Так и будешь упорно молчать? – чуть голову наклонила, его рассматривая внимательно.
– Знаешь… Кажется, я ревную, – Мак выдал вдруг, собственным не веря ушам. – Никогда в жизни ничего подобного не испытывал и чувствую себя форменным идиотом.
В ответ она распахнула глаза, темные, затягивающие его, словно Сумерки. И на секунду задумавшись, вдруг потянулась навстречу, краем губ прикасаясь к его подбородку. Мак замер, даже дышать перестал. А девичьи губы неловко скользнули чуть выше, она встала на цыпочки, закинула голову и обожгла робким касанием его губы. Потом замерла, словно сама испугавшись собственной смелости… Несколько долгих секунд они так и стояли, соприкасаясь одеждой, но не телами. Ловя прерывистое дыхание друг друга, смотря прямо в глаза.
– Шахматы… – прошептала ему прямо в губы.
– В шервову задницу всех…– сипло ответил Аверин и отпустив ее руки, ладонями осторожно обнял лицо девушки, все еще пристально вглядываясь ей в глаза. – Чтобы они себе там не почувствовали…
А потом взял и накрыл ртом её губы, как морская волна накрывает свой берег. Зная точно, что он ее ждет, что буквально иссохнет без этой живительной влаги. Пусть даже соленой.
И Нэрис ответила, жадно, совершенно не так, как в первый их поцелуй. Сладкая, мягкая, нежная. Он в нее падал с космической высоты и тут же тонул на головокружительную глубину…
Макар ощутил себя натянутым до упора харанским арбалетом. Без права на выстрел, без возможности снять болт с широкого ложа. Как же сложно жить рядом с недосягаемой женщиной, особенно после стольких месяцев вынужденного воздержания!
Сразу же после вахты потащит Гесса на спарринг в спортзал. Это его все вина, нечего было пялиться на лиглянку и заставлять ревновать капитана.
Дыхания не хватило обоим и девушка у него на плече спрятала тут же лицо, рвано вздохнув. А Макар носом потерся о ее шершавую макушку, и тихо сказал:
– А теперь можно и шахматы, – сам себе усмехнулся, ее еще крепче прижал. – Ничего не бойся, ничему не удивляйся, в круге брачного выбора ты держалась, как настоящая императрица. Вот в том же все духе и продолжай. – Дождался кивка, коснулся губами кончика тонкого уха, про себя удивляясь его прохладе и безупречной чеканности формы. – Помни: им, скорее всего, просто скучно. А тут новое развлечение: молодая жена капитана, которую взяли внезапно психологом.
– Как зверюшка в театре зверей? – спросила, к нему снова лицо понимая.
Макар не очень уверен был в точности перевода, но отчего-то кивнул.
– Это я поняла, – задумчиво проговорила, отодвигаясь, – а чего ждет от психолога мой капитан?
Мой. В размягченном мозгу капитана так неожиданно и так радостно отозвалось это короткое слово, что он улыбнулся
