Известный французский исследователь античности А. Кожев видит в связи с этим главную заслугу Эмпедокла в том, что «он, возможно был первым, кто искал понятийное вечное не вне гераклитовского потока… но в самом этом потоке, открывая в нем вихри картезианского типа»150. Что имеется в виду в последней части оценки А. Кожева, мы поймем, проследив за представлениями, развиваемыми Эмпедоклом в поэме «О природе». У Эмпедокла допущенные им первоначала (огонь, земля, вода, воздух) рассматриваются как компоненты, элементы (хотя он еще не употребляет этого понятия) , образующие фиксируемые чувствами многообразие мира и изменения в нем. Продолжая традицию учения о первоосновах, он привносит в него важные детали, подкрепляемые соответствующей аргументацией. В системе Эмпедокла любые вещи возникают путем соединения всех четырех перечисленных элементов в строго определенных пропорциях (которые он даже пытался установить, противопоставив при этом огонь трем остальным элементам).
Таким образом, мы видим у Эмпедокла своеобразный наивный механицизм. Эмпедокл не обходит даже проблему источника предположенных им разнообразных соединений, и здесь он выступает как один из наиболее блестящих представителей античной диалектики. Причиной любых соединений у него выступает единство двух полярных начал – Любви и Вражды, причем Вражда выступает доминантой этого единства. На основе механизма соединяемых и разъединяемых (в результате постоянной борьбы Любви и Вражды) первоначал Эмпедокл строит свою физику и космогонию, в которой представлены четыре фазы космического цикла. Чрезвычайно характерно, что две из них, на которых имеет место равновесие Любви и Вражды, Эмпедокл считает бесплодными, видя развитие только на стадиях перехода от Вражды к Любви и от Любви к Вражде, с доминирующим значением последней. В период господства Любви все элементы равномерно перемешаны, образуя огромный однородный шар – пребывающий в покое сфэрос, Вражда в этот период вытеснена в периферийные области. Однако это состояние статично, безжизненно, и «когда свершается время», Вражда активизируется, элементы начинают обособляться, соединяясь с себе подобными, и в итоге образуются Звезды, Солнце и Луна, Земля, море,, воздушная толща над ними и т. д.151
Важную роль в космогонии Эмпедокла играет случайность, выступающая у него, без преувеличения, именно как дополнение необходимости – в том смысле, что из многих случайно возникших сочетаний некоторые оказываются настолько удачными, так подходят друг к другу, «как если бы были созданы по заранее продуманному плану, целесообразно», и благодаря этому такие образования сохраняются, «выживают» (последнее выражение мы употребили не случайно, ибо у Эмпедокла этот принцип относится и к живым существам, и как раз в относящихся к ним образах он аргументирует свою точку зрения, предвосхитив концепцию естественного отбора). Подчеркнем, что появление столь «целесообразных» сочетаний ни в коей мере не понимается телеологически,
Kojeve A. Essays d'une histoire raisonnee de la philosophie paienne. Vol. I. Les presocratatiqs. Paris. 1968, p. 292-293.
См.: Рожанский И. Д. Развитие естествознания в эпоху античности, с. 206 – 207; Рожанский И. Д. Античная наука. М., 1980, с. 53;
