плечами:
– Как черт, сэр… Один раз я его видел. Вернее, только голову. Я возвращался в лодке с Кейп[4] Гаарлем, и вдруг прямо передо мной он высунул из воды свою голову…
– Ну и как? На что это было похоже?
– Башка как у батака, сэр, только совершенно голая.
– Может, это и был батак?
– Нет, сэр. В том месте ни один батак не полезет в воду. А потом, оно… моргало нижними веками, сэр. – Дрожь ужаса пробежала по телу метиса. – Нижними веками, которые у него закрывают весь глаз. Это был тапа.
Капитан И. ван Тох повертел в своих толстых пальцах стакан с пальмовой водкой.
– А вы не были пьяны? Не надрались, часом?
– Был, сэр. Иначе меня не понесло бы туда. Батаки не любят, когда кто-нибудь тревожит этих… чертей.
Капитан ван Тох покачал головой.
– Никаких чертей не существует. А если бы они существовали, то выглядели бы как европейцы. Это была какая-нибудь рыба или что-то в этом роде.
– У рыбы, – пробормотал, запинаясь, метис от кубу и португальца, – у рыбы нет рук, сэр. Я не батак, сэр, я посещал школу в Бадьюнге… и я еще помню, может быть, десять заповедей и другие точные науки; образованный человек всегда распознает, где черт, а где животное. Спросите батаков, сэр.
– Это дикарские суеверия, – объявил капитан, улыбаясь с чувством превосходства образованного человека. – С научной точки зрения это бессмыслица. Черт и не может жить в воде. Что ему там делать? Нельзя, братец, полагаться на болтовню туземцев. Кто-то назвал эту бухту «Чертовым заливом», и с тех пор батаки боятся ее. Так-то, – сказал капитан и хлопнул по столу пухлой ладонью. – Ничего там нет, парень, это ясно с научной точки зрения.
– Да, сэр, – согласился метис, посещавший школу в Бадьюнге, – но здравомыслящему человеку нечего соваться в Девл-Бей.
Капитан И. ван Тох побагровел.
– Что? – крикнул он. – Ты, грязный кубу, воображаешь, что я побоюсь твоих чертей? Посмотрим!
И он прибавил, поднимая со стула все двести фунтов своего мощного тела:
– Ну, нечего терять с тобой время, когда меня ждет бизнес. Однако заметь себе: в голландских колониях чертей не бывает; если же какие и есть, то во французских. Там они, пожалуй, водятся. А теперь позови-ка мне старосту этого проклятого кампонга.
Означенного сановника не пришлось долго искать: он сидел на корточках возле лавчонки метиса и жевал сахарный тростник. Это был пожилой, совершенно голый человек, гораздо более тощий, чем старосты в Европе. Немного позади, соблюдая подобающее расстояние, сидела на корточках вся деревня, с женщинами и детьми, ожидая, очевидно, что ее будут снимать для фильма.
– Вот что, братец, – обратился капитан ван Тох к старосте по-малайски (с таким же успехом он мог бы обратиться к нему по-голландски или по-английски, так как достопочтенный старый батак не знал ни слова по-малайски, и метису от кубу и португальца пришлось перевести на батакский язык всю капитанскую речь; капитан, однако, по каким-то соображениям считал наиболее целесообразным говорить
мыса (
