потому, – пожал плечами Зденек, – что придумывают эти устройства одни люди, изготавливают другие, а работают с ними третьи. Мир так устроен, – продолжил он после паузы, – что одни люди всегда отгадывают то, что от них хотят скрыть другие. В принципе, все люди похожи друг на друга, – понизил голос, словно выдавал Никите Ивановичу некую тайну, – хотя и кажутся разными…»
«Как цифры?» – предположил Никита Иванович.
«Наверное, – не стал спорить Зденек, – только цифры вечны, а люди смертны».
Никита Иванович молил Бога, чтобы комбинация сработала.
Ведь столько времени прошло.
Зденек давно лежал в могиле. Никому в этой жизни не удавалось слишком долго запивать ром пивом.
Вместо него электроникой в доме занимался длинный и плоский, как сточенный мачете, индеец из Южной Америки.
Но комбинация сработала, блестяще подтвердив тезис покойного Зденека о (долго)вечности цифр. Теперь никто не мог помешать Никите Ивановичу быть на почте в указанное время. Теоретически, конечно, его можно было достать из окна, но для этого стрелку надлежало проникнуть в квартиру, окна которой выходили на противоположную выходу из подъезда сторону. Именно по этой стороне в данный момент и спешил на почту Никита Иванович. Он сомневался, что стрелок успеет, слишком уж неохотно отворяли двери незнакомцам в столице Великого герцогства Богемия.
…Разместившаяся на первом этаже длинного, как поезд, здания почта была темна и пустынна, как предбанник того света, а может, зал отправления (накопитель?) этого. Экраны компьютерных мониторов были покрыты толстым слоем серебряной пыли. Переставшее ощущать себя единым целым человечество более не нуждалось в интернете, по которому еще недавно сходило с ума. Из Всемирной паутины, как из мозаичного панно, выпадали целые географические фрагменты, такие, к примеру, как Великое герцогство Богемия. Паутина превратилась в клочья, в патину, и Никита Иванович сомневался: жив ли, собственно, сам паук?
Пустовала и та часть зала, где занимались операциями с финансами. Никто никому никуда денег не переводил. Богемская крона обслуживала территорию примерно в четыреста километров с запада на восток и в двести с севера на юг.
Последний раз Никита Иванович был на почте зимой – получал гонорар из журнала за статью под длинным названием: «Теория перманентного конца света как генератор продуктивного жизнеустройства и устойчивости духа». Он, как сам полагал, не без блеска доказал в этой статье, что растянувшееся во времени и пространстве ожидание конца есть, в сущности, единственная сегодня не просто объединяющая, но и сообщающая человечеству волю к жизни идея. Бесконечная справедливость данного предположения заключалась уже хотя бы в том, что какие бы дикие и страшные беды ни обрушивались на людей, что бы ни происходило – все легко и естественно (подтверждающе) вливалось в эту идею, ничто не могло быть отринуто как чуждое.
Тогда, правда, богемские кроны можно было обменять
