этот раз ему ответили.
– И где ты найдешь врача, способного поставить диагноз нереиде?
Что-то щелкнуло, выплюнув пару крохотных искр и перед моим лицом вспыхнуло пламя, показавшееся таким ярким, что я зажмурилась, застонав.
– Привет, радость моя, – с удовлетворением пропел Макс.
Знакомое лицо подсветила зажигалка, которую он держал почти у моего носа.
– Какая же ты сволочь, – пролепетала я, едва ворочая языком в пересохшем рту.
С жесткой, какой-то взрывоопасной улыбкой Макс покачал головой и заявил:
– Ты еще даже не знаешь, какой я. Но скоро узнаешь.
– Где я? – просипела я, вновь приоткрывая больные глаза.
Желтые огоньки в углу окончательно замедлились, сделали последний оборот, мигнули и соединились в одно целое – в слабо работающую, готовую вот-вот перегореть лампочку, болтающуюся на хлипком, перевязанном изолентой сразу в нескольких местах проводе.
Макс выпрямился, держа голову так, чтобы не удариться ею о низкий потолок, покрытый черными разводами.
– В «Шанхае», – ответил бывший друг, вновь чиркая зажигалкой.
Глава 7
– «Шанхай»? – переспросила я с сомнением и не удержалась от колкости: – Это что, название твоего гастролирующего цирка?
– Нет, любовь моя ехидная, – он рассматривал меня так, словно видел впервые.
В его глазах больше не было привычного дружеского тепла, как не было вообще ничего хотя бы отдаленно человеческого. Передо мной стоял бог, пусть и потерявший власть, пусть находящийся в изгнании вдали от дома. Но с таким взглядом он больше не мог быть ни кем иным, кроме как высшим существом. Очень злым высшим существом, одним из тех, кого боялись не только люди, но и мы.
– «Шанхай» – это мой ночной клуб и мой главный офис по совместительству. Здесь я веду все свои дела.
– В подвале? – я закашлялась. – И кто твои главные партнеры – крысы и тараканы?
– Подвал находится под «Шанхаем», – спокойно ответил Макс. – Здесь тебя никто не найдет, и никто не услышит. Призывать свою магию также не пытайся. Всё обтянуто серебряной сеткой в несколько слоев. Сквозь неё никому не пробиться.
– Пить хочу, – потребовала я, упираясь затылком в стену. – И мне холодно.
– А принцессы очень капризные, не правда ли? – хмыкнул бывший друг, убирая зажигалку.
Справа вновь кто-то завозился и Макс бросил в его сторону:
– Не надо, я сам. Ты свободен.
Тот, другой, ничего не сказал, молча нас покинув.
Дверь открылась и захлопнулась.
Мы остались вдвоем.
Макс отошел, чем-то зашуршал в самом дальнем углу наискосок, а после вернулся и присел напротив меня на корточки.
– Я знаю, что тебе очень плохо, – начал он, скривив губы в улыбке. Каждое его слово звучало как издевка,
