в паруса. На палубе осталась пурпурная лужица.
Говорят, серебро – кровь ушедших богов, и потому оно сжигает плоть лишенных тени. Так в Риаде частенько называли всякую нежить и нечисть. Дирдайле была голодна и ранена, и ему не стоило покидать пост перед дверью салона. Тварь могла броситься в любой момент, и потому Кеннет поспешил перезарядить дробби. Дирдайле получила в грудь две серебряные пули – разве она сможет удержаться, когда жертва совсем рядом? Если не от голода, то из мести.
«Нужно стрелять ей в голову», – подумал капитан, и «Аберрейн» полностью одобрила эту мысль. Дождь превратился в ливень, заливающий палубу, в небе клубились черные тучи, видимость сжалась до прыгающего по палубе круга света от фонаря, который болтался на крюке у двери салона. Вдруг взвыл ветер.
Бреннон ощутил резкую смену курса за миг до того, как бриг швырнуло на правый борт. «Аберрейн» почти закричала, застонал такелаж, и беспомощно захлопали паруса. Кеннета влепило в правый борт так, что ребра захрустели. Он упал на четвереньки, хватая ртом воздух. По груди быстро разлилась жгучая боль.
Капитан поднялся, ухватившись за декоративные перильца фальшборта, нагнулся, чтобы не сдуло, и упрямо двинулся к салону. К счастью, оружие Кеннет не обронил, но хватит ли двух серебряных пуль в башку, чтобы угомонить эту тварь? Сколько он уже в нее всадил… но крови она теперь не получит, подкрепиться некем.
Вдруг над ухом Бреннона пронесся короткий ехидный смешок, и тут же его вздернуло в воздух, как кролика. Дирдайле швырнула Кеннета об палубу, и он отчетливо услышал хруст собственных ребер. Капитан перевернулся на спину, отполз с открытого пространства и, задыхаясь, уперся спиной в основание мачты. Дирдайле парила над штурвалом, на него капало пурпурным. Черные волосы, как облако, окутывали стройную фигуру. Женщина раскинула руки. Снова взвыл ветер, волна сцапала бриг огромной лапой и потащила его к темному небу. Нос «Аберрейн» задрался, паруса захлопали, и Бреннон представил, каково сейчас пассажирам в салоне.
– Ты не знаешь правил игры, моряк. – Голос дирдайле отдавался в ушах капитана, словно прибой. – Не пытайся состязаться со мной, все равно проиграешь…
– Ты ошибаешься, – сипло шепнул Бреннон. – Здесь мои правила.
На этот раз «Аберрейн» прицелилась поточнее, и такелажный блок врезался дирдайле точно в спину. Ее бросило на палубу, канаты и снасти опутали кровопийцу, как змеи. Однако кипящее вокруг море снова отвлекло «Аберрейн» – корабль понесся вниз, скатываясь с волны, как с горки. Кеннет съехал по палубе, навстречу дирдайле, которая с гневным рычанием разрывала снасти.
Бреннон врезался в дирдайле, когда она уже поднялась на четвереньки, и они кубарем катились по палубе, пока не врезались в борт. Когти твари впились в бок капитана, над его лицом, как огни, загорелись сиреневые глаза, распахнулась пасть с длинными клыками. Пахло трупным зловонием, и Кеннет, не дожидаясь укуса, разрядил оба ствола дробби прямо в пасть твари.
Дирдайле откинулась назад, качнулась, словно нетвердо стояла на ногах, и полетела за борт. А вместе с ней рухнул в морскую пропасть и корабль.
