Разделим?
– Ладно, давай.
Карцев разлил в рюмки подрагивающей рукой.
– Как котенку, епт, – сказал он, глядя на свою дозу.
Выпили, не чокаясь. Карцев нахмурился:
– Любви хочется. А где найти?
– Надо ли?
– Без любви – не жизнь.
– А от любви охота удавиться. Ты любишь, тебя не любят. Тебя любят, ты не любишь. И в обоих случаях чувствуешь себя скотом.
– Ну не всегда же так, – сказал Карцев.
– Кому-то везет, конечно.
– Если хочется удавиться, это не любовь.
– Что же?
– Болезненная зависимость.
– Еще хуже.
– Так хочется-то как раз любви, чистой и светлой.
– Бывает такая?
– Должна быть. Иначе никак. В чем смысл? Получается, и жить незачем, если без любви. Когда уже все откроется, еби его мать?!
Карцев раздраженно посмотрел на голое запястье.
– Может, еще поспим? – спросил Фёдор.
– Да какой сон теперь?!
Но посидев немного, они разошлись по комнатам. Фёдор проверил смартфон. Отвернулся к стенке. Глаза закрылись. Задремав, он увидел короткий сон, в котором ехал в старой ванне с горнолыжного склона. Взлетев над обрывом, Фёдор резко проснулся. Он вспотел. Сердце колотилось.
«Зря я приехал», – подумал внезапно.
Немного полежав, потянулся к смартфону, но отдернул руку. В комнату заглянул Карцев.
– Одиннадцать почти.
– Ага.
Фёдор слез с кровати и стал одеваться.
5
Стоя у подъезда этого гроба, он курил и ждал Карцева. Тот убежал в «Магнит». День выдался пасмурный и прохладный. Что ж, начало осени. А в его городишке какая сегодня погода, интересно? Он заглянул в смартфон. Там еще лето, плюс двадцать, солнечно. Убеждая себя, что ему все равно и это просто любопытство, Фёдор проверил сообщения. Инна прочитала его извинения и ничего не ответила. За ушами стало жарко. Он погасил экран и сунул смартфон в карман. И это любовь?
Карцев вернулся с плоскариком ноль двадцать пять «Архангельской». Открутил пробку и протянул. Фёдор сделал три глотка.
– За тебя, – пробормотал Карцев и сделал один большой глоток.
Прослезился, улыбнулся и вытер пальцами нос.
– Вести сможешь? – спросил Фёдор.
– Федь, ты чего! Я же не совсем ебанько. Сейчас такси вызовем.
Когда прикатила черная «киа», плоскарик был опустошен и выброшен в урну. Карцеву заметно похорошело. Фёдор чувствовал лишь горечь и обиду. Они залезли в салон. Водитель сверился с навигатором:
– Канал Грибоедова?
Это был пожилой мужчина с лысой головой и пушистыми усами.
– Именно так, Александр Яковлевич, – хмыкнул Карцев.
– Я не Александр Яковлевич, – ответил таксист. – Ошибочка вышла. Я Юрий Иосифович.
– Не
